Книга Джонни Д. Враги общества - Брайан Барроу

Поезд задерживался с отправлением: к нему присоединяли еще два вагона для пассажиров, ехавших в Чикаго посмотреть Всемирную выставку.

— Ну что, Кирк, как ты думаешь, они от этого поменяют план? — спросил Кэтлетт.

— Откуда мне знать, — ответил тот.

Наконец раздались свистки к отправлению, и поезд двинулся к канзасской границе. Он набрал скорость, и за темным окном проносились пришедшие в полный упадок пыльные городишки Северной Оклахомы: Витчер, Аркадия, Лютер, Фоллис, Трайон. Киркпатрик сильно волновался. Кэтлетт выглядел спокойным, он рассуждал о рыболовных приманках и охоте. На каждой станции Киркпатрик выходил на платформу, становился под фонарем и закуривал. Они согласились, что наиболее вероятное место, где потребуется сбросить саквояж, — это дикие холмы Осейдж. Киркпатрик думал о бандитах, которые промышляли на этих дорогах в прошлом, — о Дэлтонах, братьях Джеймс, Дудлин, Але Спенсере, Фрэнке Нэше. Ничего не менялось в этих краях.

Время шло. Позади остался Бартлсвилл, потом Дьюи. Дальше начинался Канзас. Условленных огней не было видно. К Канзас-Сити подъехали уже на рассвете. Киркпатрик совсем расстроился, он не знал, что и думать. Или они пропустили сигнал и все испортили, или вся эта история была какой-то мистификацией. В Канзас-Сити они сошли с поезда и устало потащились в гостиницу «Мюльбах», как предписывали похитители. Вскоре посыльный принес им телеграмму:

Не смог с вами встретиться вчера вечером из-за непредвиденных обстоятельств. Выйду на связь около 6 часов.

Э. В. Мур.[56]

Почему Келли не выполнил то, что хотел, так и осталось неизвестным. Есть версия, что у него сломался двигатель в машине.[57]

Все воскресенье Киркпатрик и Кэтлетт сидели в гостиничном номере и слушали, как в холле пианист наигрывает нежные мелодии: «Весеннюю песню» Мендельсона, «Мелодию фа минор» Рубинштейна и «Серенаду» Шуберта. В 17 часов 40 минут наконец раздался телефонный звонок. «Это Мур, — сказал мужской голос. — Вы получили телеграмму?»

Киркпатрик ответил «да», и неизвестный приказал ему подойти — одному, без сопровождающих — к гостинице «Ла-Саль» на бульваре Линвуд. Возле входа в отель его встретят. Они договорились на 18 часов 20 минут.

Киркпатрик сунул за пояс автоматический кольт, взял гладстоновский саквояж и вышел. Он поймал такси и доехал до гостиницы. Потом прошелся вдоль нее, закурил и тут увидел широкоплечего мужчину, который шел к нему по тротуару. На незнакомце был хорошо отглаженный летний костюм, галстук, завязанный маленьким узлом, на голове — панама.

— Я беру эту штуку, — сказал Келли, показывая на саквояж.

Киркпатрик смотрел на него, стараясь запомнить все до мельчайшей детали.

— Побыстрее, — сказал Келли.

— Откуда я могу знать, что вы тот самый человек? — спросил Киркпатрик.

— Ха! Еще бы вы не знали!

— Двести тысяч долларов — большие деньги. Каковы гарантии, что вы сделаете то, что обещали?

— Слушай, хватит болтать, — сказал Келли. — Ребята ждут.

— Погодите. Скажите мне определенно — что я должен передать миссис Уршел?

— Что ее муж будет дома через двенадцать часов.

Келли сделал шаг вперед, вырвал саквояж и тут же исчез в толпе. Вернувшись в гостиницу, Киркпатрик тут же позвонил миссис Уршел.

— Я закончил сделку с фермой, — сказал он. — Потребуется часов двенадцать, чтобы юристы изучили документы, после этого она ваша.

— Спасибо, — ответила Беренис и положила трубку.[58]

В понедельник в Оклахома-Сити весь день шел дождь. Беренис ходила из угла в угол по гостиной, ожидая известий.

Как только Киркпатрик вернулся из Канзас-Сити, Гус Джонс немедленно отвез его в офис ФБР для опознания преступника по фотографии. Везерфорд присутствовал при этом. Однако Киркпатрик никого не опознал. Вместе с Джонсом они поехали в дом Уршелов.

— Ну и что будет дальше? — спросил Киркпатрик у Джонса. — Отпустят они его?

Тот с сомнением покачал головой и ответил:

— Вряд ли… Если Уршел может указать место, где его держали, то его дела совсем плохи. Вам сказали, что он будет дома через двенадцать часов. Это время прошло, и его нет. В письме говорилось, что его продержат до тех пор, пока не проверят и не обменяют все деньги. Но это может занять несколько недель. И чем дольше его держат, тем опаснее становится ситуация.

— Значит, вы думаете, что он никогда не вернется? — спросил Киркпатрик.

— Я этого не говорил, — ответил Джонс. — Но я скажу это, если Уршел не будет дома до завтрашнего утра.

С наступлением ночи обстановка стала еще более напряженной, все нервничали. Был только один момент разрядки — когда один из адвокатов заметил в доме мышь. Он принес из кухни мышеловку и поставил ее под диван. Вскоре все забыли об этом. Дождь стучал по крыше. Вдруг раздался громкий щелчок. Миссис Уршел вскочила в испуге. «Что это?!» — вскрикнула она. Адвокат улыбнулся. «Это мышка попалась, Беренис», — сказал он.

Около одиннадцати вечера вдруг отворилась дверь и вошел Чарльз Уршел. Он был небрит и щурился от яркого света. Беренис бросилась ему на шею. Оказалось, что бандиты высадили его из машины в Нормане (пригороде Оклахома-Сити) и он на такси добрался домой.

Позвонили Гусу Джонсу, тот немедленно приехал. Уршел не хотел разговаривать, ссылаясь на усталость, но руководитель расследования настоял на своем. Уршел сказал, что не может опознать похитителей и понятия не имеет, где его держали. Джонс взял его под руку и постарался успокоить. Потом отвел в кабинет, закрыл дверь и начал задавать вопросы.

После того как Гус Джонс занялся делом Уршела, расследование бойни в Канзас-Сити забуксовало. Никто из арестованных не дал никаких сведений о том, где сейчас может находиться Берн Миллер и кто были его пособники. Дик Галатас, аферист из Хот-Спрингса, исчез. Потерялся и след Красавчика Флойда — он по-прежнему оставался подозреваемым, хотя многие не верили в его причастность к бойне. Харви Бейли и другие беглецы из канзасской тюрьмы находились на свободе и грабили банки в Оклахоме. Бюро не предприняло достаточных усилий для их поимки.

В день, когда был освобожден Уршел, 31 июля, пришло срочное известие из Нью-Йорка: обнаружена подруга Верна Миллера — Вай Матиас. Она жила под именем Вивиан Аллен в шикарной квартире неподалеку от Центрального парка. Первое сообщение прислал глава Нью-Йоркского отделения ФБР Фрэнк Фэй. В нем указывалось, кому принадлежит квартира, — это был 36-летний «Луис (он же Филип) Бакуолт, также известный как Бачолтц, Бачоуз или Бухгалтер», а также говорилось, что «предварительное расследование показало: этот человек занимает роскошную квартиру и вызывает серьезные подозрения».[59]То, что Фэй не смог сразу понять, о ком шла речь, можно объяснить только скудостью знаний ФБР об американском преступном мире в 1933 году.