Книга Дегустатор - Мастер Чэнь

Дальше были подробности.

Я стал размышлять — позволят ли мне сейчас выйти на улицу. Генеральный директор у нас и правда сейчас был в командировке, треть наших рекламодателей помещалась в Северной столице, вот он туда и поехал. Гендиректор — материально ответственное лицо, редакция как таковая обычно не отвечает за финансы. И, насколько я знал, в целом наши дела были вполне прозрачны, но, если налоговики все же наезжают, прозрачность эта никого не волнует. Они найдут. То, что есть, и еще — чего нет и не было.

Телефоны Кости и Ксюши аккуратно лежали рядышком под локтем того, кто рылся в компьютере.

Костя не зря главный редактор. Он, конечно, не начинал бы это предприятие, не имея нужных связей. Он потом тоже будет звонить кому надо. Но как получилось, что эти люди вообще сюда пришли? Почему не к автомобильному изданию — сюда, где я сейчас стоял? Его обороты побольше. Да наш «Винописатель» и вообще не самая крупная компания в Москве.

Уйти или не уйти?

Но все произошло с удивительной быстротой.

В кармане одного из проверяющих зазвонил мобильник. Разговор был коротким. После чего вся команда начала стремительно собираться — от наших компьютеров отключилась, бумаги и папки выложила из коробки обратно на стол, бронежилеты тут же покинули вход и сгинули на улицу.

Не прошло и двух минут, как офис оказался освобожденным от оккупантов, Костя и Ксения все так же сидели неподвижно на своих местах, боясь шевелиться, но первый из верстальщиков уже высунул голову из комнаты отдыха, посматривая на свое рабочее место.

— Мое глубокое уважение, господин винописатель, — сообщил мне Костя скрипучим голосом. Потом с хрустом размял длинные худые пальцы. — У меня это заняло бы пару дней. И, возможно, обошлось бы в некую сумму. У тебя — двадцать минут. Ксюша, смотри, наш друг и гений — человек, полный неожиданностей. За это его и ценим, очень ценим. Ты сама ничего? Валерьянки и путевки в са-на-торий не потребуешь?

— Ну, Константин Александрович, я знаю, в какой стране живу, — ответила она.

— Пра-авильно, — сказал он довольным голосом, — с трясущимися руками винный журнал не делают.

И, уже мне:

— Так, чего я от тебя хотел — готовься к поездке. Три дня даю. Книга ждет. Что-то ты не рад? Глаза боятся, а руки — что? Делают. Вот так.

Я отправился на рынок — ближе всего к Трифоновской размещается Рижский, который я не очень люблю, — и на полдороге вспомнил, что надо позвонить и поблагодарить.

— Лучшее спасибо, Серега, это то, которое булькает, — сказал мне голос. — Но мы сейчас отъедем, так что как-нибудь потом. Нас заждалась королева Нидерландов. Правда, не шучу. И это даже не секрет. Ты вот что — может, мы и не стали бы так быстро с этими друзьями разбираться, но нам как раз вчера сигнал был. Какой-то крыс попытался порыться в твоих досье. И ты же понимаешь, что он получил — фиг.

— Когда? — мрачно спросил я.

— А вот только что, чуть не вчера. Причем, как только понял, куда полез, сгинул без следов. Те ребята не успели даже сесть ему на хвост.

— Типа кого?

— А типа… ну, не налоговые парни, не ФСБ, а какие-то совсем посторонние ханурики. Может, менты или бывшие менты. Охранная структура или нечто вроде. Как только понял, куда лезет, разговор оборвал, номер его — что-то вроде ворованного мобильного. Извини, но дальше — не успели. Мы, конечно, посмотрим, кто на тебя налоговиков навел, но это кто угодно мог. По крайней мере мы к твоему звонку немножко по-другому отнеслись поэтому. Так что ты насчет бомжей и правда посматривай. И еще, Серег.

— Что?

— Звони в любое время и сколько хочешь. Это мы шутили насчет одной штуки звонка. Понял?

Рынок успокаивает, но тот же самый бомж на той же скамейке — не очень. Что ж, пора, если так.

Сначала я сделал вот что: свернул во двор, туда, где он сидел, как и в прошлый раз, в той же неубедительной позе; прошел мимо него на расстоянии примерно полуметра, спереди. Аккуратно положил свои рыночные пакетики сзади скамейки, мысленно сказав себе, что в какой-то худшей ситуации они могут и пострадать.

И сел рядом с бомжом. Совсем рядом. Посмотрел на него (он поворачивал ко мне голову как-то очень неохотно). И показал сначала на свои осенние ботинки на очень толстой подошве, потом на его колено:

— Если вот этим врезать по вот этому, ты никогда не сможешь нормально ходить, уловил?

— Ну, в чем дело? — попытался возмутиться он не очень натуральным и как бы пьяным голосом.

— Сидеть, — сказал я. — Лучше не шевелиться. Слушать. Вы с кем поиграть решили? Вы кого за идиота принимаете? Значит, так. К бомжу никто не подходит, и меньше всего кому-то хочется его обнюхивать. Даже за два метра. Но что мы имеем здесь? Крем после бритья «Нивеа». Как-то странно для бомжа, да? Еще вот эта драная куртка. Пахнет чистенько, ее недавно стирали. Еще — сладенькая дрянь, с розовым оттенком, типа пластилина, очень характерная. Хоть раз побываешь за кулисами театра — запомнишь. Нос, да? И борода? Нет, ты будешь молчать и слушать, пока не спрошу! — вдруг заорал я.

И, дергая головой, начал шипеть:

— Коленную чашечку сворачиваем на хрен уроду, ломаем щиколотку вот здесь, ходить не будешь никогда, дело — две секунды, никто не поможет — понял? Понял, я сказал? А теперь отвечать…

— Мужик, ты псих? — плаксиво спросил бомж. — Псих, да? По статье пойдешь, понял?

И вдруг, запнувшись, сорвался со скамейки и из положения полусидя рванул наискосок по двору с удивительной скоростью. Совершенно не соответствовавшей его театральному облику, седым патлам из-под лыжной шапочки и всему прочему.

Так, подумал я, собирая свои рыночные пластиковые мешочки (на самом деле волноваться всерьез я и не пытался). А что я хотел? Связать его и устроить ему допрос с пытками?

Но по крайней мере один результат от этого разговора был, и весьма очевидный.

Милиция и прочие силовые структуры тоже подсылают людей для слежки за подозреваемыми. Но такие люди, если им начинают физически грозить, ведут себя совсем по-иному. Они не боятся. Форма защищает их, даже если ее в данный момент нет. В крайнем случае они успевают достать удостоверение и объяснить, что надо поосторожнее. И обычно такой прием действует на всех. А убегать…

Это не милиция и вообще не госструктуры. Это кто-то еще.

Я бросил взгляд на свои окна. Интересно, пришло мне в голову, что подумала Алина, если она увидела эту сцену из окна: Сергей Рокотов идет к подъезду, потом рывком заходит во дворик, обходит скамейку с бомжом по кругу, садится с ним рядом, читает монолог, тот в ужасе срывается с места и несется в сторону Сущевского Вала.

В подъезд я входил, все еще посмеиваясь.

По крайней мере мясо не пострадало.

Самое сложное в таких случаях — это рассчитать все до секунды.