Книга Последний маршал - Фридрих Незнанский

Крыть мне было нечем. Действительно, стройненькая получается картинка.

И страшненькая такая…

— Сечешь? — не унимался Меркулов.

— Костя, я уже подыхаю от страха, — заверил я его. — Честное пионерское, я сделаю все, что в моих силах, чтобы покончить с этой нечистью.

— Я думаю, что ничего несбыточного тут нет, — сказал Костя. — Это вполне может быть то, чего мы не ведаем, а также то самое Стратегическое управление, которое выплыло наружу в связи с убийством двух стариков. Так что работать надо в этом направлении. Итак, что мы имеем?

Смирнов, Киселев, Воробьев — убиты. Судя по всему, они были не последними членами этой конторы, и убили их в результате внутренних разборок, о которых мы ничего пока не знаем. Скорее всего, они активизировали свои действия в связи с выборами. Время напряженное, и, чтобы победить, они готовы на все. Что конкретно происходит, мы не знаем, но Турецкий обещает покончить с этой нечистью, а значит, он это сделает, он свое слово крепко держит.

— Мерси, — поклонился я.

— Дальше. О громких делах типа убийства Холодова, Листьева говорить пока не будем. Слишком красивая мечта. Но в виду иметь будем.

— Договорились.

— Папка. — Три пары глаз устремились на зеленую кожу, под которой находились таинственные листы. — Ее я отдам на экспертизу одному моему хорошему знакомому. Он — отличный бухгалтер и аналитик. Надеюсь, его анализ будет детальный, и он не сломает себе голову, расшифровывая все эти записи. У вас, друзья, есть ко мне вопросы?

— Есть, — подал голос Грязнов. — Каким ты, Костя, видишь в этом деле мое участие?

— Работай, Слава, по своей оперативной линии, подключай агентуру, — ответил ему Меркулов. — Рой землю. Общайся со следопытом Турецким. Ищите доказательства связи всех этих убийств с этим таинственным Стратуправлением.

— Понял, — серьезно кивнул Грязнов.

На этих мужиков-следопытов было приятно смотреть, честное слово. Да и работать с ними — дело ответственное и, можно сказать, почетное!

5

Я позвонил домой и сообщил Ирине, что задержусь.

— Но уже и так поздно, Турецкий, — заставила она меня посмотреть на часы.

Ничего себе. Половина двенадцатого.

— Спи спокойно, дорогой товарищ, — пожелал я ей. — Твой муж занимается важными государственными делами.

— Звонила тетя из Риги. Я не могу туда ехать пока. У нее проблемы, может быть, ты что-нибудь придумаешь? Нам с Ниночкой нужен отдых.

Ох, черт!

— Ты что, завтра уже хочешь уезжать?!

— Турецкий! Твои государственные дела сделали из тебя мужлана. Не обязательно грубить.

— Ну, извини, извини. Ничего страшного не произошло, ведь так? Разумеется, я что-нибудь придумаю, куда я денусь. Я же все-таки любящий муж и отец!

— Надеюсь, — сказала она и положила трубку.

Как же я забыл? Случайность и вправду — осознанная необходимость. Лиля Федотова тут, кстати, сообщила мне, что достала путевку для моей жены и дочки. Самое смешное, что именно в Прибалтику. Бывают же такие совпадения. Нет, говорю, не надо путевок, у нее, у Ирины, тетка там живет. То ли не поверила, то ли очень уж ей услужить хочется начальству. Интересная особа, очень интересная… Самая лучшая помощь — та, которая приходит вовремя. Когда-нибудь она все-таки затащит меня в постель, и я не буду сопротивляться. А почему это, интересно, я сопротивляюсь до сих пор? Удивительно!

Телефон на моем столе зазвонил, и я снял трубку. Кого несет в такое время?

— Турецкий слушает.

— Саша? Это я, Таня.

— Таня?

— Зеркалова.

— Я понял, что Зеркалова. Что-то случилось?

Она помолчала, и я прикусил язык. Турецкий, дубина, у этой женщины отца убили, муж пропал, а ты, тактичный наш, спрашиваешь, что у нее случилось.

— Саша, — тихо проговорила она, и я вжал трубку в ухо, чтобы лучше слышать. — Ты не можешь приехать ко мне? Прямо сейчас.

— Конечно, могу, — тут же ответил я, — раз надо, разумеется, приеду. Адрес я помню.

— Жду.

В трубке послышались короткие гудки. Я положил ее на аппарат и встал. Если женщина зовет — нужно ехать.

Через сорок минут я нажимал кнопку звонка Таниной квартиры. Дверь открылась сразу, как будто хозяйка квартиры стояла прямо за ней и ждала моего прихода. Очевидно, так и было.

— Саша! — И она кинулась мне на грудь, будто это я пропал и вот теперь вернулся.

Она втащила меня в квартиру, держа обеими руками, ногой захлопнула дверь и, не отпуская, потащила в комнату, к тому же не просто в комнату — в спальню. При этом губами она яростно искала мои губы.

Я впервые был в такой ситуации. Конечно, бывало, что женщины меня хотели, бывало, они набрасывались на меня, как только я вставал у них на пороге, не давая ни минуты, и мне, не скрою, это нравилось. Но никто еще не тащил меня в постель так откровенно при пропавшем муже и при убитом отце. Я был в шоке.

И я совершенно не представлял, как мне себя вести с ней. Дать пощечину? На каких основаниях? Я не жлоб, не ханжа и не святой. Трахнуть? Но ведь я некоторым образом и не скотина. Ужасно, просто ужасно, как все в этом мире относительно. Что же мне делать-то?

Как за мгновение до смерти человек вспоминает всю свою прошлую жизнь, так в эту секунду передо мной пронеслись все женщины, с кем я когда-то имел интимные отношения: от первого почти невинного поцелуя до самого разнузданного секса с одной очень экстравагантной… Впрочем, зачем вспоминать?..

Постель была разобрана. Внезапно я понял, что Зеркаловой был нужен вовсе не секс — ей была необходима зашита. В одночасье она лишилась двух надежных опор — отца и мужа. В ее понимании секс со мной вовсе не был никакой изменой. Она искала защиту и видела ее во мне. Ну что ж. Я дам ей ее. Или хотя бы ее иллюзию.

Мы сели на кровать, и я крепко прижал ее к себе, гладя по волосам. Она прижалась ко мне всем телом и жадно впитывала в себя мой голос, мои слова:

— Ну что ты, Танюша… Ну что ты, глупая… Не волнуйся. Все будет хорошо. Все будет хорошо.

Она плакала, и кивала, и снова плакала, и ни чего не говорила, а я нес и нес эту убаюкивающую чушь и сам верил во все, что говорил.

Внезапно она вскинула голову, пристально посмотрела мне в глаза, и я с ужасом понял, что произойдет в следующие минуты. И не ошибся.

Хриплым голосом она потребовала:

— Поцелуй меня.

Я наклонился к ней и нежно поцеловал в краешек губ.

— Поцелуй меня по-настоящему! — настойчивее повторила она.

И, обхватив обеими руками мою голову, она изо всех сил прижалась к моим губам, словно боясь, что я вскочу и побегу куда глаза глядят. Но я никуда бы уже не побежал. Я был сломлен и готов на все.