Книга Возвращение в Сокольники - Фридрих Незнанский

– Успокойтесь, Александр Борисович, – сказал после паузы старик. – Не стоит, право, поднимать шум по пустякам. Я уже говорил и могу лишь повторить, что имеете вы дело действительно с серьезными и ответственными людьми. Но повсюду имеется пена. Мусор, говно плавающее! Куда от них? Избавляемся, приходится. Давайте не будем изображать из себя пролетариев, разрывающих цепи рабства. Ничего с вашей Марией Дмитриевной не случилось и, надеюсь, не случится впредь. Каждый из нас выполняет пункты нашего договора. Но ваша активность…

– Минуту, давайте не передергивать! У нас шла речь о субботе. Так? Так. А вы что же хотели, чтоб «важняк» немедленно оставил все свои дела, бросил работу, целую неделю пил горькую и явился к вам с раскаянием? Извините, такого договора у нас не было. И потом, я уйду – другие останутся. У нас принято, уходя, передавать дела преемнику. Так что и не мечтайте, что с моим уходом закроется Генеральная прокуратура! Впрочем, ее дальнейшая судьба будет, скорее всего, меня потом мало интересовать. И еще. Что-то я не вижу, чтобы козел в самом деле получил по рогам… Это нехорошо с вашей стороны. Нечестно. Как вам верить после этого?

– Hе преувеличивайте, Александр Борисович. Я говорил о том, что на всякий случай мы вам напомним. Это чтобы и у вас сомнений в наших требованиях не было. А у нас – по поводу вашего согласия. Помните?

– Естественно. Но для этого есть, если хотите, телефон. Есть какая-то фигня, вмонтированная в автомобильный радиоприемник. Есть, в конце концов, «маячок», чтоб легче было следить за моими передвижениями. Что, мало?

– Ну раз вы об этом заговорили, то, значит, ничего такого уже нет! – засмеялся старик. – Да и о чем у нас речь? Осталось-то всего каких-то три-четыре дня! Стоит ли заострять?

– Пять, считая и сегодняшний, который далеко не кончился. А Бог, как известно, весь мир сотворил, и понадобилось ему всего-то на один день больше. Советую подумать на эту тему.

– Возможно, в ваших словах и есть своя правота, возможно… Но я бы, повторяю, не стал сегодня заострять… Зачем СОБР? Какая-то шлюха… Неизвестный мне официант… Зачем, Александр Борисович? Вам дано время, и мы не собираемся его отнимать. Уговор дороже денег. Хотя уместно напомнить, что речь у нас шла и о деньгах весьма немалых. Все остается в силе. С вашего разрешения, не хочу далее занимать ваше драгоценное государственное время. Будьте здоровы.

Короткие гудки…

«Ну козлы!… А сам-то ты чем лучше?… Не пожалеть бы тебе, Александр Борисович, о своей откровенности. Кровь в башке – не лучший помощник. Уж кому бы и знать… Где твой хваленый опыт? Где осторожность? Кажется, ты повесил-таки на собственную совесть тяжкий груз, с которым выплывают очень редко… Если выплывают вообще…»

Глава седьмая …И ПСИХИАТР

«Прости, Жора… Ничего плохого ты мне не сделал, а я поступил с тобой как последняя сволочь…»

Эту фразу Турецкий произнес вслух. Без всякого пафоса, поскольку каждый обязательно хотя бы самую малость «наигрывает», выражаясь актерским языком, когда пробует искренно каяться. И ничего не чувствуя, кроме пустоты и сожаления.

Но какова реакция!…

Турецкий только что, больше по привычке, просмотрел вечернюю криминальную программу по телевидению. Точнее, она была уже ночная, что указывало на поразительную оперативность информационных служб телевидения. Видеоматериал был совсем свежий.

Каких– то полчаса или немного больше назад на Болотниковской улице, а это черт-те где, едва ли не в Чертанове, был сбит машиной и скончался на месте от полученных увечий некто Семенов Георгий Фролович, судя по найденной в его кармане визитке, старший официант ресторана «Дядя Гиляй».

Машину, убившую человека, никто не видел. Труп обнаружила у обочины тротуара возвращавшаяся после прогулки с собакой какая-то гражданка пожилого возраста. Она же и сообщила об этом милиционеру, дежурившему возле закрытого уже на ночь Москворецкого рынка.

Несколько отстраненно слушая репортаж с места события невесть какими путями занесенного туда корреспондента и машинально отмечая лишь названия, Турецкий вспомнил, что именно этот рынок фигурировал в одном из недавних дел, связанных с наркомафией (См. роман Ф. Незнанского «Героиновая пропасть» М., 2002)… Ну да, младший из братьев Багировых был негласным хозяином этого рынка. Завершив расследование и передав дело в суд, Александр Борисович, озабоченный другими проблемами, не интересовался судьбой обвиняемых. Но, кажется, Славка обмолвился, что адвокаты братьев Багировых обжаловали в кассационном порядке приговор суда. Так что ничего еще не кончилось…

И вот тут, услышав название ресторана «Дядя Гиляй», Турецкий вмиг насторожился. А когда прозвучало имя убитого – Георгий, Жора, иначе говоря, – почувствовал, как что-то сдавило сердце. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, о ком речь.

Он прибавил звук. Ну конечно, ранения, несовместимые с жизнью… Впрочем, оставались и некоторые неясности. В частности, старший прибывшей на место опергруппы промямлил что-то вроде того, что могли просто сбить, а могли и выбросить уже мертвое тело, короче, судмедэкспертиза покажет. Опять же и найден труп далеко от перехода у светофора. Возможно, перебегал улицу в неположенном месте, а тут темно, время ночное, водитель мог не успеть среагировать, а затем удрал от греха подальше. Сколько таких происшествий!

Все правильно, очередной висяк… А в свидетели случившегося Александр Борисович не годился. Где они, факты? А на домыслы даже «важняка» ни один порядочный опер обращать внимание просто не станет. Так что ты уж прости, Жора… Георгий Фролович…

Никаким самобичеванием или самоуничижением Турецкий, естественно, заниматься не собирался, к чему самообман? Просто горько было и неприятно, что прокололся он, как сопляк, как школьник, а кто-то, будто все тот же школьник, стирающий резинкой-ластиком лишний карандашный след на бумаге, так же спокойно вычеркнул из жизни, возможно, вполне приличного человека. Или не очень приличного. Все ведь они – бандиты, шлюхи – связаны между собой. И кто теперь следующий? Нонна? Было бы жаль, может, она не такая уж и стерва…

Но поражала быстрота реакции. Стоило заикнуться, как тут жe убрали опасное звено в цепочке. Показали тебе наглядно, что не прав ты, Турецкий, пугая их своей возможностью размотать цепь. Они ни угроз, ни шуток вообще не воспринимают. Из этого и следует исходить…

После разговора с Иван Иванычем Александр Борисович немедленно перезвонил Маре. На сей раз та оказалась дома. И краткая беседа у них получилась чрезвычайно странной.

Он спросил, не случилось ли с нею чего-нибудь? Почему телефон не отвечал практически целый день? Она молчала, словно придумывала ответ, а затем, как бы решившись, довольно резко ответила, что ее личные дела не должны отныне его интересовать. Она просит его временно не звонить ей. «Это сколько же – временно?» – удивился он. А она, снова поразмышляв, сказала, что, пожалуй, пусть позвонит, если будет охота, в ближайшее воскресенье.