Книга Дорогие девушки - Фридрих Незнанский

— Я… — Женщина на мгновение задумалась, потом договорила совершенно спокойным голосом. — Я архитектор.

— Вот как? — «Врет мастерски, — подумал Александр Борисович. — Я бы, пожалуй, так не смог».

— Да, — кивнула девушка и добавила, не моргнув глазом: — Проектирую дома и все такое.

— Я мог видеть что-нибудь из ваших работ? — поинтересовался Турецкий.

— Вряд ли. — Марина отпила глоток вина и вздохнула. — Знаете же, какая сейчас жизнь. Архитекторы проектируют либо банки, либо дома для нуворишей.

— А вы?

— Дома, — грустно ответила Марина. — На самом деле это не так уж плохо. Иногда попадаются клиенты, у которых есть хоть какой-то вкус. Правда, в весьма зачаточном состоянии. Моя задача — угадать, чего хочет клиент, и попытаться сделать проект не слишком вульгарным.

— Получается? — осведомился Александр Борисович.

— Редко, — ответила Марина. — Быстро разбогатевшие люди, как правило, очень упрямы. Они считают себя чуть ли не финансовыми гениями, и уверены, что отлично разбираются не только в денежных делах, но и в искусстве. Переубедить их в чем-то очень трудно.

— И что тогда?

— Когда?

— Ну, если не удалось переубедить. Вы бросаете работу?

Марина со смехом покачала головой:

— Нет, конечно.

Турецкий смотрел на девушку и не переставал удивляться. Он думал, что придется вытягивать из нее информацию чуть ли не клещами, и совершенно не ожидал с ее стороны такой раскованности и разговорчивости.

«И ведь не боится, что могу разоблачить, — с удивлением, граничащим с восхищением, думал Турецкий. — Удивительная самоуверенность. А какой артистизм. Ну-ка, красавица, попробуем тебя „достать“.

— А какой стиль нынче в моде у нуворишей? Барокко? Рококо?

— Скорее, ампир! — со смехом сказала Марина. — Они ведь считают себя маленькими императорами своих маленьких империй. Этакие Наполеоны-недомерки.

— Наполеон тоже был недомерком, — заметил Александр Борисович.

— Ну тогда Наполеоны-гномы! — засмеялась девушка. — Гномы, которые тащат к себе в норы все, что блестит. Если колонны, то из мрамора. Если бассейны, то из малахита. А уже если взбредет в голову повесить куда-нибудь пару ангелочков, то будьте уверены — они будут отлиты из настоящего золота.

Александр Борисович разглядывал девушку, едва скрывая изумление.

«А может, это вовсе не она? Я ведь мог ошибиться. Хотя Шилова ее тоже узнала. Но ведь и она могла ошибиться! Бывает, что люди очень похожи, хотя… А черт, кого ты обманываешь, Турецкий!»

— Вы что-то сказали? — спросила Марина.

— Я? Нет. Просто задумался. Вы очень интересно рассказываете про свою работу. Я даже представил себе эти дома — с мраморными колоннами, золотыми ангелочками!

— Завидуете? — насмешливо прищурилась Марина.

— Есть немного, — с улыбкой ответил Турецкий.

— Зря. В этих домах невозможно жить. В них можно только…

Однако, что можно делать в этих домах, Турецкий так и не узнал, поскольку к столику подошел официант, и девушка замолчала.

Марина дождалась, пока официант уйдет, взяла в руки нож и вилку и с любопытством уставилась на тарелку.

— Значит, вот какие они — ваши рисовые блинчики, — проговорила она. — Что ж, попробуем!

Попробовав, она прикрыла глаза и с наслаждением проговорила:

— Вкуснятина. У меня с мясом, а у вас с чем?

— Тоже с мясом, — ответил Турецкий, с неменьшим удовольствием, чем Марина, уплетая свои блинчики.

Некоторое время оба были заняты блинчиками, потом Марина заговорила снова.

— Извините, Саша, я все болтаю и болтаю. А вы про себя так ничего и не рассказали. Кем вы работаете?

— Я инженер, — сказал Александр Борисович.

Девушка недоверчиво прищурилась.

— Вы не похожи на инженера. У вас для этого слишком строгое лицо и проницательные глаза.

— Кто же я, по-вашему? Милиционер?

Как ни вглядывался Турецкий, но при слове «милиционер» лицо у девушки даже не дрогнуло.

— Вовсе нет! — со смехом сказала она. — На милиционера вы не тянете. Скорее, какой-нибудь начальник. Допустим, начальник отдела планирования какой-нибудь крупной фирмы.

— Звучит неплохо, — усмехнулся Александр Борисович. — И все-таки я инженер. Хотя был бы не прочь возглавить какой-нибудь отдел.

— У вас тоже все впереди, — бодро сказала Марина.

— Думаете? — Турецкий грустно покачал головой. — Мне не тридцать лет, мне намного больше.

— Вам лет сорок пять или около того, — сказала Марина. — А для мужчины это не возраст. И пятьдесят лет не возраст. У мужчины, если он за собой следит, вообще нет возраста.

— Вы думаете, я из тех, кто следит за собой?

Женщина внимательно посмотрела на Александра Борисовича и качнула головой:

— Не совсем. В последнее время вам на голову свалилось много неприятностей, и вы почти плюнули на себя. Стали попивать водочку на сон грядущий. Да и с утра иногда пропускали стопку-другую. Но думаю, что все ваши неприятности уже позади. И сегодня вы выглядите если и не на миллион, то на пару сотен тысяч точно!

Марина снова занялась своим блинчиком.

— Вы очень проницательная девушка, — искренне сказал Турецкий, оправившись от легкого шока.

— Правда? — Она улыбнулась. — Неужели что-то угадала?

— Почти все, — сказал Александр Борисович.

Марина пожала плечами.

— Это не удивительно. Дело в том, что я вижу людей насквозь. Да-да, не смейтесь. Это правда.

— И каким же образом? — поинтересовался Турецкий.

— Не знаю. Просто вижу, и все. У меня бабка была цыганкой. Она гадала людям за деньги. И ни разу не ошиблась, представляете? Прямо как Нострадамус.

— Полезный талант, — заметил Александр Борисович, все больше удивляясь тем «дебрям», в которые заводило девушку вранье, а также тому — как ловко у нее получалось врать.

— Полезный? — переспросила Марина. — Да, возможно. Но ей он, к сожалению, не помог. Ох, какие блинчики! Как же я раньше их не пробовала!

— В смысле «не помог»?

— В прямом. Моя бабка плохо кончила. Ее зарезал муж женщины, которой она «открыла глаза» на измены благоверного. Отомстил.

— И она не смогла предсказать свою смерть?

Марина покачала головой:

— Нет. Ее талант распространялся только на других. По отношению к себе любимой он не действовал.

Александр Борисович достал из кармана пачку «Кента», вставил в рот сигарету и осведомился: