Книга Я - Шарлотта Симмонс - Том Вулф

У входа в ресторан можно было видеть довольно много людей, присматривавшихся к фотографиям, но не торопившихся войти внутрь, и мистер Эймори с надеждой сказал:

— Похоже, там слишком много народу, а? Думаю, нам стоит поехать куда-нибудь в другое место.

Шарлотта повернула голову, чтобы посмотреть на реакцию Беверли — и ее глазам предстала следующая картина: девушка впилась в руку матери и, прижавшись всем своим тощим костлявым телом к ее плечу, с ужасом тыкала пальцем в сторону картинок, буквально истекавших потоками жира и сметаны. Уверенная, что Симмонсы на нее не смотрят, она стояла с таким лицом, будто ее вот-вот стошнит.

Но папа, проявив неожиданную разговорчивость — по его меркам, даже излишнюю, — заверил мистера Эймори, что столик для них освободится гораздо быстрее, чем можно предположить с первого взгляда Вон там, видите? — нужно подняться к этой стойке, там вас запишут, а потом и оглянуться не успеете, как все быстренько будет готово. В общем, мистеру Эймори ничего не оставалось, как стиснуть зубы и возглавить процессию в направлении центральной стойки, которая представляла собой нечто вроде подиума, очень широкого и длинного, сколоченного из массивных досок Да уж, все, абсолютно все в «Шкворчащей сковородке» было… очень большое. У стойки стояла небольшая очередь, но она действительно быстро продвигалась.

За стойкой находилась расторопная, вся словно на пружинах, молодая женщина, одетая в красно-желтые — по-видимому, это были фирменные цвета «Шкворчащей сковородки» — рубашку и брюки. Рубашку украшала брошь внушительных размеров — на самом деле не меньше трех дюймов в длину, — изображавшая в миниатюре эмблему «Шкворчащей сковородки», которую посетители уже могли видеть над входом в ресторан.

Она игриво улыбнулась мистеру Эймори:

— Вас сколько?

— Шестеро. Фамилия — Эймори. Эй-мо-ри.

Девушка ничего не стала записывать, а вместо этого вручила ему какую-то штуковину, по форме и размерам напоминающую пульт дистанционного управления от телевизора. На одном ее конце было несколько маленьких линзочек, расположенных кружком, а на другом номер — 226.

— Когда ваш столик освободится, мы дадим вам сигнал. Желаю вкусного шкворчащего обеда!

Мистер Эймори смотрел на загадочную штуковину, как на какое-то неизвестное животное, вскарабкавшееся по его ноге. Вдоль боковой стороны пультика тянулся рекламный слоган: «Попробуйте наш шкворчащий швейцарский стейк. Съедите — мигом запоете йодль!»[6]

— Когда столик освободится, они нам сообщат прямо через это устройство, — пояснил папа на тот случай, если мистер Эймори чего-то недопонял. — Вот видите, в очереди и стоять не придется. Пока можно зайти в магазин подарков или еще куда-нибудь.

И папа повел их в магазин подарков. Все, что там продавалось — сувениры, куклы, даже конфеты — было подобрано по одному признаку: оно было гигантских размеров. Даже конфеты. Мистер Эймори молча держал это самое… сигнальное устройство прямо перед своей супругой, которая невразумительно мычала и улыбалась так, что Шарлотте почему-то стало не по себе.

Семейство Эймори разглядывало остальных посетителей ресторана. У многих в руках тоже были сигнальные устройства. Прямо перед папой и четой Эймори возник тучный мужчина лет сорока пяти в футбольном свитере с номером 87 на спине. Свитер был подрезан снизу, так что получилось нечто вроде топа. Между нижним бахромистым краем свитера и верхним краем баскетбольных шорт можно было видеть немалое количество рыхлой, состоявшей главным образом из жира человеческой плоти. Рядом с толстяком стояла молодая женщина в черных обтягивающих брюках. Обтягивать этим брюкам было что: на талии женщины отложилось такое количество жира, что она могла не держать локти на весу, а положить их на эти ломти сала, и ее ручки при этом торчали в стороны, как маленькие крылышки.

— Слушай, а ты с предками часто в эту «Сковородку» ходишь? — поинтересовалась Беверли у Шарлотты.

В этом вопросе Шарлотта сразу почувствовала снисходительность и высокомерие.

— У нас в Спарте ничего такого нет, — ответила она.

На некоторое время обе семьи задержались у большого застекленного окна, через которое можно было видеть, что происходит в кухне. В это время рядом раздался неожиданный резкий свист, и в ту же секунду заморгала целая россыпь красно-желтых огоньков. Как оказалось, это сработала сигнальная штуковина в руках стоявшей неподалеку крупной женщины, одетой в нечто похожее на рабочий комбинезон автомеханика. Нетерпеливо кивнув сопровождавшим ее двум маленьким девочкам, она направилась в огромный, уставленный множеством столов обеденный зал.

— Видали? — радостно сказал папа. — Сейчас она подойдет к этой… ну, к стойке, и покажет девушке, что у нее горят лампочки, ну, та посмотрит, какой у нее номер, и кто-нибудь проведет их прямо к столу.

В этот момент… совершенно неожиданно… в общем, визг сигнального устройства застал мистера Эймори врасплох.

— Ну, что я говорил? — не унимался папа. — Совсем недолго ждать пришлось. И уж поверьте мне на слово, голодными вы отсюда не уйдете.

Он улыбался всем троим Эймори — всем троим и каждому по очереди.

Миссис Эймори коротко улыбнулась в ответ, но глаза у нее оставались какими-то остекленевшими.

Мистер Эймори в глубине души, наверное, был зол на себя, хотя и старался этого не показывать. Нельзя же в конце концов взрослому человеку так испуганно подпрыгивать только из-за того, что какая-то штуковина у тебя в руках начинает свистеть и мигать красными и желтыми огоньками. Папа Шарлотты просто не мог удержаться от смеха. Мистер Эймори одарил спутника более чем прохладной улыбкой и одним-единственным хмыкающим звуком:

— Уф.

Он направился к стойке, держа устройство двумя пальцами — большим и указательным: так можно нести дохлую птицу, взяв ее за кончик крыла.

Выделенный им столик оказался покрыт скользким желтым виниловым пластиком. В обеденном зале яблоку негде было упасть. В воздухе висел гул от множества ведущихся одновременно энергичных разговоров. По залу то и дело прокатывались волны хихиканья, заливистого смеха или вообще утробного гогота. У официанток с неизменными брошками-сковородочками на блузках в руках были не блокнотики для записи заказов, а какие-то черные пластмассовые штуки, похожие на карманный калькулятор с антенной. Меню в светлых пластиковых обложках были внушительного размера, футов пятнадцать в длину, и содержали те же самые цветные фотографии предлагаемых блюд, что в чудовищно увеличенном масштабе украшали стены зала. Внимательно изучив предложенные картинки, миссис Эймори заказала жареного цыпленка, попросив при этом не слишком передерживать его на сковородке, а самое главное — подать его без этого кошмарного пережаренного лука. Официантка извинилась и сообщила, что, к сожалению, не может ничего изменить в заказываемом блюде, потому что, — с этими словами она потрясла перед носом миссис Эймори своим радиокалькулятором, — в ее обязанности входит только набрать номер блюда на клавиатуре, откуда он и передается на кухню. Мистер и миссис Эймори переглянулись и смиренно приняли этот очередной удар судьбы. Все заказали кто что хотел и посмотрели, как официантка нажимает соответствующие кнопки.