Книга Сердце дьявола - Иван Сербин

— Я все время буду находиться рядом с вами, — добавил телохранитель, видя сомнение на ее лице. — Хотя, не стану обманывать, небольшой процент риска в нашем плане все-таки есть. С другой стороны, вы же не собираетесь провести всю жизнь за закрытой дверью? И, кстати, боюсь, что у «Бори» уже имеются соображения относительно того, как вас достать. Однако я лично даже представить себе не могу, каким образом он собирается это осуществить.

— В нашем плане? — скривилась Маринка. — Я к этому плану не имею ни малейшего отношения. Абсолютно.

— Я не совсем точно выразился, — согласился телохранитель. Миша отлепился от стены, прошелся по комнате и ткнул пальцем в наглухо затянутое плотными портьерами окно.

— Посмотри на это. Возможно, ему так и не удастся добраться до тебя. Но также возможно и то, что нам не удастся его поймать. Предположим, этот «брат», или кто уж он там, откажется от своего плана. И что будешь делать ты? — Миша распалился. Лицо его пошло красными пятнами. То ли от волнения, то ли от негодования на Маринкину непонятливость. — Сидеть и дрожать от страха? Сколько? Месяц? Год? До того момента, пока он не позвонит и не скажет, что твоя смерть откладывается? — От такого натиска Маринка растерялась еще больше. Миша подошел к креслу, опустился на корточки и заглянул ей в глаза. — Мы должны его поймать, понимаешь? Тогда, и только тогда ты сможешь спокойно спать и ходить по улицам, не оглядываясь через плечо!

— А если «Боря» все-таки перехитрит охрану и убьет меня? — спросила Маринка, но уже без язвительности в голосе. Ей были очень нужны ободряющие слова. Она хотела, чтобы ее убедили в том, что ни один психопат в мире, будь он даже семи пядей во лбу, не сможет добраться до нее. Миша покачал головой:

— Мы ему этого не позволим. Все вместе.

— Если вдруг я почувствую, что дело неладно, мы организуем хорошую бригаду и поставим по человеку на каждом углу вашего дома, на каждом этаже вашего подъезда и в каждой комнате вашей квартиры, — поддержал Мишу телохранитель. — Сделать это не составит труда. Десять минут — и сюда примчится компания крепких симпатичных ребят. Вроде меня, — он улыбнулся. — Но мне кажется, что вы преувеличиваете способности фальшивого братца. — Маринка попыталась что-то ответить, но телохранитель поднял руку, предупреждая колкость. — И это лишний раз доказывает, что вы очень напуганы. Значит, в данный момент «Боря» на верном пути. Его расчет оправдывается. Маринка переводила взгляд с одного мужчины на другого. Наконец, она вздохнула и едва заметно кивнула:

— Хорошо. Давайте делать то, что вы считаете нужным. Только, я вас очень прошу, будьте внимательны. Мне не хочется умирать.

* * *

Волин разложил перед собой оба списка. Тот, что остался от банковской распечатки, и тот, что принес Лева. Оперативников он отпустил. На сегодня их работа закончена. Вещи, принесенные Левой, отправил на дактилоскопическую экспертизу. Не мешало бы еще проверить их на следы крови и семени, но это потом. Дактилоскописты пообещали напрячься и закончить экспертизу к завтрашнему утру. Если, конечно, не случится чего-нибудь экстраординарного. Волин надеялся, что не случится. Он открыл первую страницу списка. Сотни фамилий. Глаза разбегаются. Как и говорилось утром, для начала он вычеркнул всех владельцев отечественных машин, лимузинов и малолитражек. Затем исключил хозяев светлых иномарок. Работа заняла больше двух часов. Приходилось сличать сразу два списка. В конце концов, в банковской распечатке осталось чуть больше тридцати фамилий. Мужчины в возрасте от двадцати пяти до сорока лет, у каждого иномарка темной расцветки. Среди них один «Шевроле», модели «Каприс». «Пежо» вообще не оказалось. Волин подчеркнул фамилию владельца «Шевроле» двумя жирными красными линиями. Кандидат номер один. Необходимо выяснить, чем этот человек занимался вчера вечером и ночью с понедельника на вторник. В памяти всплыл утренний разговор с Сашей. «Свидетельница сказала, что во вторник утром Алла Ладожская была на работе. Но экспертизой установлено, что ее убили в ночь с понедельника на вторник. Неладно что-то в датском королевстве», — размышлял Волин. Он потянулся к телефону, снял трубку. Вращая диск, второй рукой искал на заваленном бумагами столе медицинское заключение. Отыскал, положил перед собой. Ответили быстро.

— Алло? — услышал Волин в трубке энергичный голос.

— Добрый день, Волин из райпрокуратуры беспокоит. Я могу поговорить с экспертом Колеваевым?

— Минуточку, — в трубке повисла долгая пауза, нарушаемая лишь далекими шагами, невнятными разговорами и прорывающимся сквозь потрескивание помех сочным мужским баском, распекающим неведомого Огаенко за то, что тот не прислал в срок машину с пиломатериалами. Огаенко то ли молчал, то ли его линия «не брала», но второго голоса Волин не слышал. Наконец что-то щелкнуло и в трубке возникло унылое:

— Да. Добрый вечер. Колеваев. Слушаю вас.

— Добрый вечер, — ответил Волин. — Сегодня днем мы получили ваше заключение по поводу убитой девушки.

— Какой девушки? У нас тут этих девушек… Напомните.

— С отрезанной головой. На бедре татуировка. Бабочка.

— А, да. Отправляли такое заключение, было дело. И что? Что-нибудь не в порядке? Не так оформили?

— Да нет, все нормально. И оформили как положено. Но возникла одна проблема.

— Что за проблема?

— В заключении написано, что потерпевшую убили в ночь с понедельника на вторник, а свидетели утверждают, что во вторник убитая еще была на работе.

— Да? Хм… Подождите, я проверю. — Колеваев отсутствовал минут пять, в течение которых Волин узнал очень много интересного и о пиломатериалах, и о заказчике строительства, и обо всех родственниках Огаенко, вплоть до Адама. — Вы еще здесь? — наконец возник басок Колеваева.

— Здесь.

— Так вот, никакой ошибки в заключении нет. Вашу потерпевшую убили между десятью и одиннадцатью в ночь с понедельника на вторник.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно. В гниющем мусоре возникает так называемый парниковый эффект. Трупные явления, включая реакцию зрачков на атропин и пилокарпин, протекают несколько медленнее обычного. В принципе я могу допустить погрешность в час. Самое большее, в полтора. Но никак не в сутки. Смерть наступила приблизительно в половине одиннадцатого вечера в понедельник. Плюс-минус тридцать минут. Можете считать это официальным подтверждением заключения.

— Спасибо.

— Не за что, — довольно сухо ответил эксперт и повесил трубку. Его можно было понять. Обиделся за «своих». Волин задумался. Он привык верить экспертам. Суд тоже привык верить экспертам. Все привыкли верить экспертам. Тогда получается, что по количеству отъявленных лжецов на квадратный метр площади этот банк занимает первое место в городе. Что-то тут не вязалось. Если допустить, что Аллу Ладожскую убили именно в понедельник, а не во вторник, как утверждают свидетели, то кто же был вместо нее на работе? Кто мог так сымитировать человека, что даже близкие друзья не сумели отличить фальшивку? Можно было, конечно, предположить, что Ладожская вовсе не Ладожская, но убитую опознали подруга и зубной врач. При желании можно отправить запрос по месту прежней прописки, поручить участковому предъявить снимки убитой девушки соседям и родителям, но результат — в этом Волин почему-то был свято уверен — окажется прежним. Убита именно Ладожская. Во всем этом было некое иррациональное зерно, которое, как ни крути, объяснению не поддавалось. Разве что присутствием сверхъестественных сил, но Волин в мистику не верил. Зато верил в ленивую народную поговорку: «Утро вечера мудренее». Или, говоря иначе, «если хочешь поработать, ляг поспи и все пройдет». Волин собрал бумаги в стопку, сложил их в несгораемый шкаф, запер на ключ и поехал домой. Трясясь в вагоне метро, он пытался отыскать ответ на вопрос, ставший в его понимании едва ли не сакраментальным: что общего между банковской служащей, двадцати пяти лет, отменно сложенной брюнеткой, с большими жизненными амбициями и семнадцатилетней дворовой девчонкой, учащейся ПТУ, блондинкой, выдающимися внешними данными не обладающей? Ответ напрашивался сам собой. Ничего. Абсолютно ничего общего. Внешне, во всяком случае. А может быть, их объединяет некий общий факт биографии? Что это за факт? Могли они встречаться раньше? Едва ли. Слишком уж велика разница в интеллектуальном уровне и жизненных интересах. И все же их судьбы должны были пересечься в какой-то определенной точке. Работа? Банковский клерк и швея-мотористка. Почти коллеги. Общие знакомые? Подруга Ладожской… как бишь ее?.. Наташа сказала, что Ладожская вообще была малообщительным человеком. Да и вращались убитые девушки в разных кругах. Учеба? Ладожская не москвичка. Наверняка в ее родном городе ПТУ имеется. И не одно. Хоть удавись, а Волин не видел точек пересечения. Смерть — вот единственное, что роднило двух совершенно разных людей. Обе девушки погибли от рук одного и того же человека. На нужной станции Волин поднялся и пошел к двери. Платформа была почти пуста. Поздновато. Одиннадцатый час. Ларьки в переходе уже закрыты. Черт! Про день рождения жены он все-таки забыл. Хотел ведь пораньше поехать домой, цветов купить, шампанского. Растяпа. Ладно, подумал Волин. С шампанским как-нибудь организуемся. На улице-то палатки еще работают. А вот с цветами вышло совсем плохо. Он выбежал на улицу, подставившись предательскому порыву ветра, зажмурился, отвернулся. Быстро зашагал к стоящим чуть в стороне ларькам. Напитки на любой вкус и в любое время суток. В голове у него сработала дурная ассоциация. Убийца тоже, наверное, покупал водку в палатке. Ту самую водку, в которую потом добавил кемитал. Волин на ходу достал из кармана бумажник, раскрыл, пересчитывая наличность. Коробку конфет надо бы еще купить, раз уж с цветами такая промашка вышла. Выудил из бумажника две пятидесятитысячные купюры, шагнул к ларьку и наклонился к закрытому окошку. В это момент у обочины притормозил мощный, как носорог, джип. Из салона выбрался верзила, облаченный в джинсы и кожаную куртку. Из-под расстегнутого воротника отливала тусклой желтизной массивная золотая цепь. Волин искоса посмотрел на верзилу, а тот подошел к ларьку, бормотнул: «Мужик, я возьму быстренько? Тороплюсь очень». Волин кивнул завороженно. Верзила постучал костяшками пальцев по стеклу.