Книга Утро ночи любви - Наталья Андреева

– И что Гена?

– Гена – это просто пугало, – сердито сказал Копейко. – Алина представила ее мне, как свою охрану. Потом... У меня на теле давно была родинка. Большая. И вдруг она увеличилась. Это случилось после отдыха на островах. Я бы не придал этому значения, но Алина мне на это указала. И в свойственной ей манере сказала, что очень заботится о моем здоровье, а это похоже на меланому.

– Меланома – это рак?

– Ну да. Я не хотел идти к врачу. Она же все время мне об этом напоминала. Я отговаривался делами, она говорила о моей фобии, о том, что надо бороться. Надо, мол, осознать бессознательное, преодолеть сопротивление и сдаться врачам. Надо признать свою болезнь. В конце концов, у меня развился невроз. Я был уверен, что родинка растет. Мне так казалось. И она мне говорила: «Милый, я не хочу тебя расстраивать, но ты должен это осознать. Да, она увеличивается». Напуганный до смерти, я хотел написать завещание, но Алина меня убедила, что лучше сделать ее своей помощницей, доверить ей вести дела. Я был в ужасном состоянии, мне казалось, что я скоро умру. И я доверился человеку, который взял на себя все мои проблемы. Дошло до того, что я стал думать только о смерти.

– Надо было идти к врачу.

– Я и пошел, – уныло сказал Копейко. – Пересилил себя и пошел. Меня обследовали. Но мне страшно было узнать результат. Я был в нем уверен: это рак. За результатом пошла Алина. И сказала мне: «Все в порядке». Но сказала это таким тоном, что я заподозрил, что от меня скрывают правду. Мне стало еще хуже.

– Надо же было бороться!

– А я что, не боролся? – разозлился Игорь Михайлович. – В конце концов, я набрался мужества и сам позвонил в клинику. Мне и там сказали, что все в порядке. Тут я разволновался еще больше. Моя болезнь уже вошла в стадию, где делать что-либо бесполезно! Поэтому мне так и отвечают! Все просто ждут, когда я умру!

– Дурдом какой-то! – сказал Котяев в сердцах.

– Именно, дурдом. В таком состоянии я подписал ряд документов, которые мне подписывать не следовало, – уныло сказал Копейко. – Алина очень умело вела свою партию. Вдруг я наткнулся на статью, где описывали невыносимые муки онкобольных. Она подводила меня к мысли о самоубийстве. В конце концов, я впал в глубокую депрессию. Меня спасла сестра. Моя родная сестра. Срочно приехала из Киева, когда я позвонил, чтобы с ней попрощаться, и хотя у нее своих трое детей, взялась спасать и меня, который к тому времени тоже был как ребенок.

– И вы развелись?

– Алина согласилась меня отпустить, если я отдам ей половину всего, – уныло кивнул Копейко. – Да я рад был от нее избавиться любой ценой. Мне, можно сказать, повезло, – он усмехнулся. – Я подписал бумаги и тут же лег в клинику. Если бы я этого не сделал, она бы объявила меня сумасшедшим и стала бы моей опекуншей.

– А вы не пытались возбудить против нее уголовное дело?

– Доказательства? Она же не сказала мне, что результат анализов положительный, что у меня онкология? Она сказала правду. Она всегда говорит только правду. Виновато мое больное воображение, она всего лишь его стимулировала. Но это к делу не пришьешь. Да я и не хочу никакого процесса! Если я найму адвоката, она его соблазнит. Мало будет – она соблазнит судью.

– А если судья – женщина?

– Ее это не остановит, – покачал головой Копейко.

– Вы хотите сказать... Она лесбиянка, что ли?

– Она – все. Все что хотите. Вспомните Гену. Поэтому я не стал с ней связываться. Денег я еще заработаю, а здоровье у меня одно.

– А что изменилось сейчас?

– Сейчас... Ты мне кажешься нормальным мужиком, только не ходи к ней. Действуй окольными путями. Собирай информацию. Что она еще натворила?

– Два трупа. И ее первый муж.

Копейко вздрогнул:

– Убила? Непохоже на нее.

– Один покончил с собой, другого застрелили, но при нем найдена предсмертная записка.

– Вот если бы доказать, что это сделала она, – мечтательно сказал Игорь Михайлович. – Тут какая-то засада.

– Я думаю, что кто-то убивает из-за нее. Из ревности.

– Сообщница маньяка? Но за это много не дадут.

– А почему вы хотите упрятать ее в тюрьму пожизненно?

– Видишь ли... – Копейко изменился в лице и начал затравленно озираться. – Она мне на днях звонила.

– Зачем?

– Поздравила, – он криво улыбнулся. – Моя жена беременна, и Алина об этом узнала. Сказала, что рада за меня. Но я-то знаю цену ее поздравлениям!

– Но что она может вам сделать? У вас же охрана!

– Охрана-то охрана... От себя самого кто защитит?

– Почему вы не смените номер мобильного телефона?

– Ну как же. А вдруг она позвонит?

Вот тут он усомнился в нормальности Игоря Михайловича. Видать, не долечили.

– Ты ее давно видел? – жадно спросил Копейко. – Как она?

– В смысле?

– Ну как выглядит?

– С удивлением узнал, что ей тридцать девять.

– Старуха!

– Но ни за что ведь не скажешь, что ей скоро будет сорок!

– Да она скорее признается в убийстве, чем назовет адрес клиники, где ей делали подтяжку!

– А почему она Вальман?

– А кто знает?

– И отчество у нее фальшивое.

– У нее все фальшивое. И вся она... Т-с-с... Иди поближе...

Он лег грудью на стол, Игорь Михайлович тоже, и теперь они говорили почти шепотом, сблизив головы. Копейко, с досадой отодвинув бокал с недопитым вином, спросил:

– У нее кто-нибудь есть?

– Не знаю, не видел.

– Она должна с кем-то спать. Она без этого не может.

– А Гена?

– Гена... – Копейко криво усмехнулся. – Алине, видишь ли, нужно разнообразие. А Гена... Гена за нее глотку перегрызет. Я тогда сильно напугался. Не понимаю, как она меня выпустила? Но теперь, видать, пожалела об этом.

– Они живут вдвоем, – он облизнул сухие губы. – И ничего не боятся.

– А чего им бояться? Евгения... Она же убийца...

– Как так? – он вздрогнул.

– Отсидела... Пятнадцать лет...

– И она пятнадцать?!

– Мужа зарезала. Тот напился и хотел ее трахнуть, а она... – Копейко хихикнул.

– Почему же вокруг Алины одни уголовники?

– Поди спроси. – Игорь Михайлович распрямился. – Ну как? Берешься за это дело? Как, тебя, кстати, зовут?

– Андрей.

– Берешься?

– Посадить ее в тюрьму?

– Я тебе заплачу. Если ты, конечно, не боишься.