Книга Целитель - Антти Туомайнен

В ее глазах что-то промелькнуло.

— Мне следовало догадаться, — сказала женщина. — Какой же мастер в наше время приходит в тот же день, когда его вызвали? Хотите кофе?

Мы сидели за столиком в столовой и пили кофе из фарфоровых чашек. Госпожа Бонсдорф носила на левой руке золотое кольцо с бриллиантом. Машинально она время от времени теребила кольцо, сдвигая бриллиант к мизинцу, затем, не переставая разговаривать, возвращала камень в прежнее положение. Это заставило меня ощутить на пальце собственное обручальное кольцо — массивный обруч из белого золота с ровными краями. Десять лет назад я надел его на палец, связав себя с женщиной, которую долго искал. А вот теперь ее поиски привели меня сюда.

Кофе был темным, очень крепким. Я понял, что очень хочу сейчас выпить чашку кофе. Так же четко я понимал, что еще секунду назад я не смог бы ничего проглотить. Собравшись с силами, я заставил мой мозг изгнать из себя картинки из квартиры в Яткясаари.

Я сказал женщине, что ищу человека, который прежде жил в этом доме, описал ей Таркиайнена, назвал его имя и профессию и добавил, что, может быть, я ошибся и пришел не в то здание. Потом я показал ей фото, которое сохранил в памяти телефона. Женщина напряженным голосом сказала мне, что я попал именно в тот дом, который мне нужен.

— Я его очень хорошо помню, — заявила она.

— Он умер пять лет назад, — продолжал я.

Старушка выглядела сконфуженной.

— Пять лет назад?

Я кивнул.

Она вцепилась в изящную ручку фарфоровой чашки так, будто собиралась оторвать ее.

— Конечно, в мои годы время течет намного быстрее, но это не могло быть пять лет назад.

— Почему?

— Потому что это случилось как раз перед смертью Эрика, — сказала женщина, — моего мужа. Он умер от рака печени. Болезнь начинается так же, как и рак горла или желудка. Он испытывал невероятные, не поддающиеся описанию боли.

Она рассеянно посмотрела в окно, туда, где был туман.

— Я любила Эрика. У нас с ним не осталось ничего, кроме друг друга, — спокойно продолжала она, сделав глоток кофе.

Я взял из блюда на столе печенье, откусил маленький кусочек и с удовольствием почувствовал, как вкус ирисок наполняет мой желудок. Женщина со звоном поставила чашку на блюдце.

— Эрик был спортсменом. Он был хорошим и сильным человеком. По крайней мере, пока не болел. Но никто не может оставаться сильным, когда приходит старость и болезни, когда у тебя остается совсем немного времени. Все наши дети и внуки живут в Америке. Наше общение ограничивается видеозвонками. От этого я только еще больше скучаю по ним. Я уже стара и понимаю, что должна иметь возможность дотронуться до них, быть с ними рядом, баловать и обнимать их, никуда не отпускать и не позволять им отпускать себя. Эрик был таким же. Мы поддерживали и заботились друг о друге.

Женщина замолчала ненадолго, снова глядя ничего не выражающим взглядом в туман, потом что-то для себя решила и снова повернулась ко мне.

— Вы женаты? — спросила она.

— Да, — ответил я и быстро добавил: — Вообще-то именно поэтому я зашел сегодня к вам.

На ее лице появилось любопытство.

— Моя жена пропала, — пояснил я. — А тот человек, о котором я вас спрашивал, может что-то об этом знать. На самом деле я разыскиваю не его, а свою жену.

— У вас есть дети?

— Нет.

— А позволите спросить: почему?

— Да. Мы не можем иметь детей.

Казалось, старушка взвешивает мой ответ.

— Значит, вас только двое.

— Да.

— Это тоже хорошо.

Я почувствовал комок в горле и как бы случайно потер глаза.

— Да, вы правы.

Мы сидели за столиком друг напротив друга, два человека, которых судьба случайно свела вместе, и я почти отчетливо ощущал, как много в нас общего. Мне не хотелось прерывать молчание, которое тоже объединяло нас. Я чувствовал какой-то странный покой и умиротворение. Мне не хотелось проявлять слишком много любопытства, выспрашивать у нее подробности. Может быть, она сама вернется к тому, о чем я хотел спросить ее.

Я попробовал крепчайший кофе, подержал его немного на языке, прежде чем проглотить.

Я уже успел разглядеть картины на стене — морские виды под яркими лучами солнца, деревенские домики в красных и желтых тонах, озаренные солнечным светом золотые поля и темно-зеленые леса. Фантастические места.

— Боли Эрика были все сильнее и сильнее, лекарства переставали помогать, — снова заговорила женщина.

Я все еще мысленно бродил по чуть колыхаемому ветром пшеничному полю, с которого был еле виден домик под серой крышей.

— Рак прогрессировал. И тогда молодой человек предложил помочь нам.

— Как он предложил свою помощь?

Хозяйка задумалась на секунду.

— Теперь, когда вы об этом спросили, я понимаю, что все это действительно было странно. Как он догадался прийти именно тогда, когда положение было хуже всего? Просто однажды он появился у нас в дверях.

— Когда это случилось? — спросил я, поставив пустую чашку на блюдце.

— Эрик умер год назад, — ответила она. — А он приходил примерно за полгода до этого. Именно поэтому я не понимаю: вы сказали, что тот молодой человек умер пять лет назад. Но мужчина, который выглядел так же, носил то же имя и был доктором по профессии, приходил к нам полтора года назад с предложением помощи.

Старушка казалась очень взволнованной.

— С вашей памятью все в порядке, — сказал я. — Это я ошибся. Наверное, моя информация просто оказалась ошибочной, вот и все.

— Наверное, так и есть, — задумчиво проговорила госпожа Бонсдорф, которая сейчас выглядела даже старше, чем мне показалось. — Просто это пугает меня. Если я потеряю и память и разум, то что вообще у меня останется?

— Вам не о чем беспокоиться, — поспешил я ее успокоить. — У вас отличная память. Расскажите мне еще о том человеке, что приходил к вам полтора года назад. Он упоминал о цели своего визита?

— Это совсем другое дело, — успокоилась она. — Это было не ради денег. Он никогда не брал денег за свои визиты и не хотел даже брать с нас много за свои лекарства. Эрик был так болен, что нам было нужно с каждым днем как можно больше лекарств для него. А мы не могли себе этого позволить.

— И тот человек вам помог?

— Да. И я благодарна ему за это. Кроме того, он помог Эрику отправиться в его последний путь.

— Прямо здесь, дома?

— А где лучше, чем дома, умирать?

Перед глазами у меня снова встала картина из Яткясаари. Контуры человеческих тел под одеялом. Подтеки крови на стене над кроватью.