Книга Слово наемника - Евгений Шалашов

– Может, за лекарем сбегать? – робко спросил Вахруш.

Я даже не стал отвечать. Если бы Жака следовало лечить от поноса или пользовать от запора – можно и за лекарем послать. Явится медикус, осмотрит, обнюхает. Ну, корешок истолчет, травку заварит. Вылечить не вылечит, но хуже не сделает. Не буду хвастать, но за долгие годы службы мне пришлось врачевать столько ран, сколько не видел ни один лекарь. А уж то, что руки должны быть чистыми, – основа основ.

Оторвав кусок полотна, скомкал его, намочил в шнапсе и принялся обтирать тело, смывая кровь. Лучше бы мыть горячей водой, но раз уж ее нет, так заодно и края раны обработаем. В саму рану, как помнил из своего опыта (да и из курса медицины, который пришлось посетить для получения степени бакалавра), лить «огненную» жидкость смысла не было. Рана, она рана и есть. Там все чисто. Ежели, конечно, не занесло какой-нибудь дряни. Подумав об этом, я лишь вздохнул, заметив кусок материи в неподобающем месте – клинок покойного Винера вбил в плоть клок одежды. У медикусов для извлечения «инородных» тел имелись щипчики. А тут, прости меня, друг, придется пальцами… Жаль, они у меня не слишком тонкие, но потерпишь. Тем более что ты все равно без сознания! А коли оставлю в ране этот клок – начнет гнить! Я «врачевал», приговаривая вслух:

– Терпи, дружище… Так, удалось вытащить тряпку! Что мы имеем? А имеем мы рану размером с два дюйма, с резаным краем. Не пузырится, что означает – легкие не задеты! А почему не кровоточит? Анхен – помогай, нужно нам хозяина перевернуть. Так… Понятно, почему не кровоточит, – рана сквозная. Сквозная рана – это и хорошо и плохо. Плохо, что кровь будет труднее остановить, зато кровь в самой ране не свернется и не загниет! И вообще, друг мой Жак, по прозвищу Оглобля, ночной «король» Ульбурга и император всея Швабсонии, ты еще и сам не знаешь, как тебе повезло! Будь у юнца не эсток, а рапира, ранка была бы тоньше, и кровь бы непременно свернулась, закупорив проход. И помер бы ты от заражения крови! Будь у него меч, лезвие непременно задело бы сердце. А так клинок прошел аккурат между сердцем и легким. Кровь стечет, гноя не будет. Что ж, теперь можно и бинтовать.

Перевязав Жака – не слишком слабо, но и не туго, понял, как же я устал! Кажется, рухнул бы сейчас и не встал. Но падать пока нельзя.

Мы с Анхен внесли раненого в его «апартаменты». Ничего королевского в комнате не было, если не считать кровати под балдахином да пары сундуков. Подозреваю, что при строительстве комната была задумана как чулан. Скромный «король», однако!

Уложив Жака, укрыл его одеялом. Подумав, сказал:

– Еще бы одно одеяло – совсем бы хорошо было.

Анхен, будто услышав меня, сорвалась с места, убежала и вскоре вернулась с пуховым одеялом. Нежно, словно ребенка, принялась укрывать своего хозяина. «А ведь она его любит!» – улыбнулся я. Потом пришла и другая мысль…

– Анхен, а ты точно глухонемая? – спросил я. – Ты же меня слышишь сейчас. – Это уже без тени вопроса.

Девушка, повернувшись ко мне, похлопала себя по ушам, а потом по губам. Интересно, что бы это значило? Может быть, она слышит, но не говорит?

– Ну-ка… Скажи мне – ты меня слышишь? Если да, то кивни.

Анхен послушно кивнула. Ну еще чудесатее! Немая, но не глухая? Совсем интересно!

– А язык у тебя есть? – поинтересовался я и, не доверяя кивку, приказал: – Высунь язык… Точно, есть…

Девка же, взяв меня за руку, погладила ее и, показав на неподвижно лежавшего Жака, похлопала себя по губам и помотала головой.

– Просишь, чтобы я хозяину не говорил? – догадался я.

Немая закивала еще старательней. Ну, раз меня просят, то почему бы не уважить? Кто мешал Жаку за столько лет понять, что она все слышит? А может, он об этом прекрасно знает? Ну не поверю, что старый лис об этом не догадывается.

– Анхен, а ты читать умеешь?

Робкий взгляд, вскинутые брови и слишком поспешное мотание головой.

«Ах вы паразиты!» – беззлобно восхитился я.

Интересно, сколько постояльцев делилось секретами при «глухонемой» девке? И актриса первостатейная. Я ведь и сам не обращал внимания, думал – ну до чего же девка толковая. Не слышит, а все понимает! А секрет-то прост…

– Пи-ить… – донесся до нас слабый голос Жака. – Ви-на…

Очнулся! Вино просит – точно, жить будет!

Я потрогал лоб Жака. Горячий, но лихорадки нет. Уже хорошо. Пока, разумеется, рано рассчитывать, что все будет хорошо. С ранами по-всякому может быть… Но пока, слава Богу, обошлось…

– Вино неси, – приказал я Анхен. – Только не белого, что хозяин любит, а красного.

– Фу… – отозвался Жак, но спорить не стал.

Глава шестая

Почти семейная сцена

Я мог бы сходить и один, но в компании лучше. Пара громил никогда не помешает (особенно если вы не повернете к ним спину…). Жак, хотя и был плох, нашел в себе силы отдать распоряжение.

Конечно же, моими спутниками оказались старые «приятели», с которыми я когда-то ходил на разведку. Как их зовут, я так и не вспомнил: остались Левый и Правый. К чему помнить?

Двор. Двухэтажная гостиница, где обитал я, и конюшня, где квартировал Гневко. Незнакомый кобелек («Раньше не было!») застенчиво высунул нос из конуры и нерешительно тявкнул. Я напрягся и уже пожалел бедного Бобика, но «Левый» не стал обижать собаку, а, встав на четыре точки, зашипел, как рассерженный кот. Сходство было таким разительным, что я и сам опешил. А песик только испуганно вякнул и спрятался поглубже. Я вначале не понял – что тут такого страшного, а потом сообразил – Китц! «Котеночек» уже показал кобельку, кто тут главный! А парни молодцы, подготовились.

Подойдя к двери, «Правый» осторожно постучал по косяку костяшками пальцев, и дверь беззвучно открылась. В свете «воровского фонаря» – светильника, оклеенного черной бумагой так, что лучик света получался не толще спицы, можно было рассмотреть лишь силуэт некогда высокого, а теперь изрядно сгорбленного старика. Видимо, тот самый сторож Август, которого я ни разу не видел. На вид лет семьдесят, не меньше! Как он умудрился прожить столько лет? Хорош охранник! Но, с другой-то стороны, старики тоже хотят жить, а Ута платит ему лишь два талера в год. А будет ли у него впереди год? Если не впустит, так и часа не будет…

– Все спят, – доложил «сторож», не ожидая расспросов. – Фрау Ута наверху, в номере для гостей.

Почему хозяйка в комнате для гостей, старик не сказал.

– Август? – поинтересовался я на всякий случай.

– Он самый, – кивнул старик, подслеповато щурясь. – А вы, господин, кто будете? Голос-то знакомый, а признать не могу.

– Постоялец бывший, – хмыкнул я. – Артакс меня зовут.

– Господин Артакс?! – ужаснулся старик.

Неужели я такой страшный? Ну, поисхудал, оброс, эка невидаль. Рогов и хвоста не видно, пламя не изрыгаю. Чего это он? Чтобы взбодрить старика, вложил в его руку талер. Август поднес монету к глазам, попробовал на зуб (надо же, остались?) и раскрыл рот еще шире. Я забеспокоился – не хватил бы старика удар, он мне живой нужен. Но от счастья умирают реже, чем от отсутствия оного, и дед, зашевелившись, поклонился едва ли не до земли.