Книга Поверь и прости - Холли Престон

— Что? — наконец удалось ей вымолвить.

— Я подумал, что, может быть, тебе захочется съездить с нами в Саратога-Спрингс, — повторил он ей. Спокойно, без споров они могли касаться только двух тем: лошади и Энди. — Ты предложила эти прокладки для копыт Кинжала. Возможно, ты хочешь понаблюдать за его первой скачкой.

— Конечно, — сказала она, с готовностью принимая его предложение. Уже несколько лет она не была на скачках. — Только как быть с Энди?

— Мы будем отсутствовать всего пару дней. Я отправлю Кинжала самолетом в последний момент. Боюсь, он будет нервничать, находясь, все время на ипподроме, а котенок еще слишком мал для такого долгого путешествия.

За последние дни Кинжал очень привязался к котенку. Сколько бы этот огромный серый конь ни брыкался и ни бил копытами в стойле, котенку он не причинял никакого вреда. Обычно тот, мурлыча, терся о его ноги, а ночами они вместе спали на охапках свежего сена.

— Дэвид едет с нами. Втроем поедем. Ну, и Чарли, конечно.

— Ты не боишься, что Кинжал плохо перенесет перелет?

Трэвис отрицательно покачал головой.

— У него полно дурных привычек, но дорогу он переносит хорошо. И потом, это займет всего два часа, а на машине заняло бы два дня.

Весь следующий день Ринна провела в приготовлениях. В пятницу, за день до скачек, она попрощалась с Энди и вместе с Трэвисом и Дэвидом поехала в аэропорт. Кинжал нервничал и упирался при погрузке в самолет, и Ринна подумала, что он испортит им всю дорогу. Однако Чарли, подмигнув ей, дал коню пригоршню изюма. Менее чем через три часа они уже приземлились в Нью-Йорке.

Трэвис отправился с Кинжалом в конюшню, а Ринна пошла, осматривать ипподром. Она надеялась, что вот-вот встретит отца. Она представила, как он вышагивает по ипподрому, перекидываясь шутливыми колкостями с приятелями, и обсуждает достоинства лошадей.

Расположенный в Кэтскиллс саратогский ипподром раскинул трибуны среди густых деревьев, на земле, известной целебными источниками. Здесь, среди тихой природы, обычно лихорадочная жизнь пестрого мира людей, связанных со скачками, замедляла бешеный темп. Над главной трибуной возвышались купола, с балконов второго яруса свешивались гирлянды цветов герани и петунии. Часть трибун была выкрашена в красно-белую полоску. Заразительное возбуждение царящей атмосферы скачек тут же передалось Ринне. Она просто бродила по ипподрому, наслаждаясь картиной происходящего.

Ночь они провели в гостинице, расположенной по соседству с ипподромом. Ринна захватила с собой уже ставший привычным «ночной набор», но мало что из привезенного пригодилось ей. Трэвис был погружен в собственные мысли, а она так нервничала, что едва замечала его присутствие. Они поднялись с рассветом. Наступил решающий день для их серого жеребца, и только сейчас Ринна поняла, как ей хочется, чтобы Кинжал выиграл.

Ей казалось, что скачка не начнется никогда. В напряженном ожидании она стояла у изгороди рядом с тем местом, где под величественными вязами Дэвид и Трэвис седлали коня. Весь предыдущий день они работали с Кинжалом, стараясь приучить его к беговой дорожке. Наступил самый ответственный момент. В забеге были заявлены еще восемь чистокровных рысаков, имеющих наивысший в стране рейтинг среди двухлеток.

Когда прозвучал стартовый гонг и лошади сорвались с места, Ринна почувствовала, как от волнения у нее застрял комок в горле. Каждый шаг животных совпадал с ударом ее бешено стучавшего сердца. Кинжал хорошо начал скачку, заняв место за лидером, прекрасно сложенной кобылой по кличке Линдас Прайд. К сожалению, это место так и осталось за ним: их огромному жеребцу не удалось обойти лидера. Они бок о бок пересекли финишную черту, но Кинжал отстал, и более того, Ринна заметила, что он не старался бежать в полную силу. Что же произошло? По-видимому, этот вопрос мучил и Трэвиса, но в отличие от нее он совсем не мог скрыть досады.

— Кобыла, — с отвращением пробормотал он. — Проиграть кобыле!

В тот же вечер они отправились назад в Кентукки. Во время полета, пока Кинжал бился и ржал в хвосте самолета, между Дэвидом и Трэвисом разгорелся спор. Трэвис с яростью доказывал, что конь оказался неудачником; Дэвид же, наоборот, его защищал.

— Он бежал за кобылой, — настаивал младший брат. — Уверяю тебя, она была «в охоте».

— Я продаю его, — не унимался Трэвис.

— Дай ему еще один шанс, — возразил Дэвид. — Он уже заявлен в «Призе надежд». Пусть пробежит еще раз. Теперь, когда копыта не доставляют ему хлопот, он по-другому себя ведет.

— Конечно, раз ноги не болят, можно ходить пешком и вынюхивать кобыл.

— Пусть им займется Маркос.

— Дело не в жокее. Этот конь — неудачник. Все. Точка.

Дэвид вздохнул и посмотрел на огромного жеребца.

— А вы как думаете, Ринна?

Ринна не находила ответа.

— Кобыла Линдас Прайд весьма привлекательна. По крайней мере, Кинжалу не откажешь в хорошем вкусе.

Она хотела добавить, что женщина создана мужчине на погибель, но не стала. Трэвис и так был вне себя от ярости.

Когда они вернулись в «Мартин Оукс», вся семья уже знала о неудаче. Беседа Трэвиса с мистером Мартином продолжалась несколько часов. Ринна поднялась наверх, чтобы уложить Энди, затем направилась в свою комнату. Она чувствовала усталость. События сегодняшнего дня не прошли для нее бесследно. Ринна уже собиралась ложиться, когда в комнату вошел Трэвис. Он был вне себя от ярости, мельком взглянул на нее и с силой захлопнул дверь.

— Твое лицо становится похожим на нефтяную скважину, Ринна.

С чего бы это он решил сорвать зло на ней? Она отвернулась к зеркалу, но Трэвис не унимался:

— А на голове от этих чертовых бигуди скоро будут сплошные кудри.

Оскорбительный тон, которым это было сказано, заставил ее ответить:

— Собственно, какое тебе до этого дело? По-моему, мое лицо и мои волосы — это моя забота.

— Но я вынужден спать рядом с тобой.

— Не спи, — бросила она, злобно посмотрев на него. — Ты всегда можешь воспользоваться стулом.

Не обращая внимания на ее реплику, Трэвис указал пальцем на ее халат и продолжал:

— Если ты собираешься, все время носить эти ужасные халаты, то могла бы, по крайней мере, купить что-нибудь поновее, меня уже тошнит от этой проклятой расцветки в желтый цветочек.

— Цветы не желтые, а зеленые, — съязвила Ринна. Их препирательства лишены здравого смысла. В конце концов, какое значение имеет расцветка халата? Но она уже не могла остановиться. — Кроме того, у меня два одинаковых халата. Не нравится — не смотри.

— Это слегка затруднительно, учитывая, что ты мозолишь мне глаза в них каждый вечер.

— Мозолю глаза? — повторила она, чувствуя, что теряет самообладание. — Мозолю глаза! Да этим занимаешься ты, завернувшись в полотенце, или вообще раздеваешься наголо, словно меня тут нет! — Потеряв над собой контроль, она проговорилась: — Да будет тебе известно, в моем нынешнем «особом» положении в этом доме у меня нет денег, чтобы купить новый халат. Теперь я не занимаюсь с Дженни, и мне не платят. А то немногое, что у меня было, я истратила на школьную одежду для Энди.