Книга Бархатный ангел - Николь Фокс

хорошо.

Я делаю шаг назад, но все, что он делает, это дает ему еще лучший вид на мое обнаженное тело.

— Не думай, что между нами что-то изменилось только из-за того, что произошло вчера.

Он симулирует невиновность. — Что вчера между нами произошло?

— Перестань, — говорю я, пытаясь обойти его.

Он хватает меня за руку и возвращает в прежнее положение. Затем он ставит меня и небрежно брошенное полотенце на пол.

— Исаак… — предупреждаю я.

— Я же говорил тебе: ты мне нравишься мокрой.

Говоря это, он наклоняется между моими ногами и нажимает двумя пальцами на изгибы моей киски. Он делает это так быстро и так плавно, что уже оказывается внутри меня, прежде чем я успеваю отодвинуться.

Я задыхаюсь, когда он прижимает меня к стеклу душевой кабины и мягко проводит большим пальцем по моему клитору.

— Хм, — рычит он мне в ухо. — Судя по всему, тебе не нужна помощь, чтобы добраться туда, kiska.

Я скрежещу на него зубами, но эффект теряется, потому что в то же время я невольно прижимаюсь своей киской к его пальцам. Его самодовольная ухмылка становится шире.

Хотела бы я иметь силу воли, чтобы сопротивляться этому человеку. Теперь я знаю об Исааке одну вещь: он не собирается навязываться мне, если это действительно не то, чего я хочу.

За исключением того, что я никогда не была в состоянии убедить себя в этом. Я хочу его несмотря ни на что. Приходите град или снег или ад или паводок.

Я не знаю, как использовать против него его любимое слово: Нет.

— Исаак… прекрати, — дрожащим голосом говорю я. — Пожалуйста, прекрати прикасаться ко мне.

Это не совсем убедительно, но я надеюсь, что этого достаточно, чтобы заставить его отступить.

Это первый шаг. Между нами всего несколько дюймов, так что я могу думать. Так что я могу дышать.

— Почему? — рычит он, наклоняясь немного ближе, пока я не вижу только его слишком голубые глаза. — Ты бы предпочла, чтобы Максим прикасался к тебе вот так?

Мои глаза вспыхивают гневом. Это так быстро и так сильно, что даже мое желание к нему отходит на второй план. Я кладу руки ему на грудь и изо всех сил отталкиваю его от себя.

Он не то чтобы шелохнется.

— Ты чертов мудак, — шиплю я.

Он смеется. Он чертовски смеется мне в лицо, его пальцы все еще глубоко внутри меня. И тогда он начинает их двигать.

С моих губ вырывается стон, когда он сильнее прижимает меня к стеклу и трахает меня пальцем, пока я не забываю, как я чертовски зла. По крайней мере, на мгновение.

Он подводит меня к краю оргазма, и как раз в тот момент, когда я уже на пороге, садистский ублюдок вырывается наружу. Я резко падаю с высоты, так и не достигнув вершины.

Я еще больше злюсь из-за этого.

Исаак смотрит мне прямо в глаза, высасывая мои соки из пальцев.

Затем он небрежно уходит, как будто это был его план с самого начала.

— Что ты здесь делаешь, Исаак? — Я требую.

Я хочу следовать за ним, заставить его смотреть мне в глаза и отвечать на мои вопросы. Но мои колени слабы, и я знаю, что если сейчас попытаюсь идти, то упаду. Поэтому я цепляюсь за прилавок и кричу отчаянно, сердито, безнадежно.

Он медленно поворачивается ко мне лицом, но пока не утруждает себя ответом.

— Это просто еще одна игра, в которую ты со мной играешь? — Я спрашиваю. — Или это твой способ утвердить свое превосходство? Отметишь меня до того, как твой кузен войдет сюда?

Он стоит там молча.

— Ты просто ревнивое животное, которое метит свою территорию.

Он улыбается, совершенно невозмутимо. — Может быть.

Я стискиваю зубы и снова нахожу ноги, чтобы идти вперед, внезапно совершенно не обращая внимания на свою наготу.

— Неважно, сколько раз ты меня трахаешь, — говорю я ему. — Ты никогда не будешь владеть мной.

— Нет? — он спрашивает. — Звучит как вызов.

Это предназначено, чтобы разозлить меня. Это работает — на каком-то уровне. Но что-то в его лице произвело на меня совсем другое впечатление.

Может быть, это потому, что его глаза, кажется, взорвались. В них сейчас есть что-то свирепое, требовательное и агрессивное. Как будто внутри него бушует буря, и он пытается ее обуздать.

Я знаю это чувство.

И, видимо, мое тело тоже.

Я отталкиваю его назад, и на этот раз он идет легко. Меня даже не волнует, что он так идеально организовал этот спор, что бросил вызов, от которого я не могу отказаться сейчас.

Я начинаю агрессивно сдирать с него одежду. Он просто стоит там, все шесть футов четыре дюйма, наблюдая за каждым моим движением. Он не пытается мне помочь. Он не говорит ни слова.

Но я чувствую его взгляд на себе все время. Меня это так же бесит, как и заводит. И я понимаю, что это проклятие связывает нас двоих.

Мой рот наполняется слюной, когда я освобождаю его твердый член. Меня чуть не бьет по лицу, когда я наклоняюсь, чтобы спустить его штаны с его ног. Он сбрасывает с себя одежду, и я снова встаю на ноги.

Я захлопываю сиденье унитаза и сажаю его на него. В тот момент, когда он садится, я оседлала его колени, нацелилась на себя, а затем плюхнулась на его член.

Он плавно входит в меня. В совершенстве. Неизбежно. Такой же, как у него всегда.

Это вторая половина проклятия.

Его пальцы находят мою задницу, когда я начинаю скакать на нем. Я так возбуждна в этот момент, что нет никакой возможности замедлиться. У меня нет плана или ритма. Я просто сильно ударяюсь о него бедрами, забирая его так глубоко, как только могу.

Давление начинает нарастать почти сразу, но все, что это делает, это побуждает меня ездить на нем еще жестче. Я держу руки на его шее, пока он собственнически сжимает мою задницу.

И где-то посреди всего этого безумного траха наши взгляды встречаются.

Электричество, которое проходит между нами, заряжено и неразрешено и наполнено тем теплом, о котором вы только читали в книгах.

Я бессильна перед этим. Я чувствую, как мое сердце содрогается от предостережения.

Ты заходишь слишком далеко, Ками.

Но я не могу перестать смотреть на него. И он не может перестать оглядываться назад. Ни один из нас не отводит взгляд ни на мгновение.

Даже когда мое тело начинает жаловаться, я игнорирую это и снова и снова падаю