Книга Герой Рима - Дуглас Джексон

найдет их в таком месте, как это, обречен на разочарование. Внутри на стенах мерцали масляные лампы, но, казалось, они давали больше дыма, чем света. Здесь было оживленно даже в этот час дня, как он и предполагал. Это был город моряков, а у моряков между рейсами было только два интереса. Судя по смеху и пронзительному женскому визгу, здесь имелись и то, и другое.

Лунарис сделал выбор, и Валерий мог понять почему, но это было не то место, которое он выбрал бы для себя. Комната, в которую он вошел, была с низким потолком и имела размеры примерно тридцать на пятнадцать шагов, с пятью или шестью сидячими нишами, где мужчина мог заниматься своими делами в относительной конфиденциальности. В другом заведении вид офицерского мундира вызвал бы тишину в разговоре, но здесь его коллеги-посетители проигнорировали его присутствие. Отблеск алого во мраке сказал ему, что он не единственный армейский среди всех этих моряков. Он протиснулся к стойке сквозь толпу, соперничая за внимание нескольких сильно разукрашенных и не полностью одетых женщин.

— Что будешь?

Лунарис сказал, что гостиница принадлежала отставному легионеру-ветерану, который продал дом в Колонии и переехал в Лондиниум. — Я из Двадцатого, — сказал он, как ему и было приказано.

Мне плевать, если ты с «верблюжьими горбами», — рассмеялся трактирщик. — Что будешь?

Ну что ж, все выглядело так, как будто это место перешло к новому владельцу. — Все, что угодно.

— Теперь ты заговорил. На прошлой неделе к нам поступила партия с Сардинии. Кувшин тебе обойдется на пару сестерциев дороже, но ты не пожалеешь. — Он повернулся, чтобы уйти, но Валерий схватил его за рукав.

— Если я это сделаю, я буду не единственным.

Мужчина рассмеялся, не обращая внимания на угрозу. — Поступай как знаешь. Ты получишь место вон там. — Он указал на темный угол. — Я попрошу раба принести его.

Валерий протиснулся в угол и сел спиной к дверному проему, который, судя по запаху, вел то ли в кухню, то ли в уборную, а может, и в то и другое. Молодой человек с повязкой на глазу принес ему кувшин, до краев наполненный темной жидкостью, и поставил рядом с ним облупившуюся чашу. Раб потянулся, чтобы налить вино, но Валерий отмахнулся от него. Он огляделся, уже сожалея о импульсе, который привел его в дверь. От шума и дыма после многочасового пребывания в бане у него слегка закружилась голова. Он только что решил уйти после единственной чаши, когда за его спиной поднялась небольшая суматоха, когда двое пьяниц столкнулись в дверном проеме, бормоча проклятия.

Звук одного из голосов зазвенел в его голове предупредительным звоночком, и он приподнялся, потянувшись к ножу на поясе. Слишком поздно! Рука обвилась вокруг его горла, и он почувствовал мозолистую руку на затылке в классическом борцовском приеме, который, как он знал, мог сломать ему шею, как сухую ветку. Он вцепился в руку обеими руками, пытаясь вырваться из железной хватки, которая уже душила его, но давление на затылок усилилось, и зрение стало затуманиваться.  «Я мертв», — подумал он. В то же мгновение хватка ослабла, и, когда он задыхался, рев смеха ударил по

его ушам. Высокая фигура в красной тунике, спотыкаясь, заняла место напротив него и уставилась через стол пристальными покрасневшими глазами.

— Есть выпивка для старого приятеля, красавчик? У меня почти закончились наличные. РАБ! Раб! Еще одну чашу и принеси еще кувшин.

Креспо.

— Думал, ты у меня там, а? Всего один поворот, и – треск – ты пропал. — Сицилиец усмехнулся. — Однажды я так убил человека. Выглядело так, как будто у него была голова была задом наперед. РАБ! О как раз вовремя. — Мальчик прибыл со второй чашей и еще одним переполненным кувшином и отступил, бросив испуганный взгляд на Креспо, пока римлянин осторожно наливал вино в две чаши.

— Аве! — Он поднял чашу в знак приветствия. — Двадцатый и победа. — С неохотой Валерий взял свой сосуд и повторил тост. — Двадцатый.

— И проклятие бриттам и всем их больным шлюхам.

Валерий уставился на него, но улыбка на лице Креспо не дрогнула.

— Может быть, мне следовало убить тебя. Ты не причинил ничего, кроме неприятностей, старому Креспо, красавчик. Легат висел у меня на спине целый месяц. Мог меня вышвырнуть. Но Креспо слишком умен для них. — Он постучал по носу. Валерий заметил, что он плохо сросся; на лезвии топора теперь была отчетливая выемка. — Слишком умен. Получил перевод. — На секунду глаза остекленели, и центурион раскачивался взад и вперед от талии, его голова мягко покачивалась на длинной шее. Креспо явно пробыл в таверне какое-то время, возможно, всю ночь, судя по мятой одежде и темной тени на подбородке. Валерий вспомнил сцену в силурской хижине. Хорошо, что он наткнулся на Креспо пьяного и при дневном свете.

Та же мысль, очевидно, пришла в голову его нежелательному спутнику.

— Может, мне тебя убить, — прорычал он, вытаскивая кинжал из-под туники и вонзая его в и без того исцарапанную столешницу. Шум привлек внимание всех в таверне, и Валерий увидел, как хозяин сунул руку под свою стойку, где он, несомненно, держал большую дубину специально для подобных ситуаций. Он поймал взгляд мужчины и слегка покачал головой. Негласный вопрос. Ты уверен? В ответ Валерий одарил Креспо самой дружелюбной улыбкой, на которую был способен.

— Почему ты хочешь убить меня? У нас было небольшое недопонимание, вот и все. Подобные вещи случаются постоянно в пылу сражения. — Он вспомнил испуганные глаза силурки, смотревшие на него через плечо Креспо. Одним движением он мог взять кинжал за рукоять и воткнуть лезвие в правый глаз Креспо. Центурион будет мертв, прежде чем он успеет моргнуть. Все в таверне видели, как Креспо вытащил нож. Может возникнуть несколько неудобных вопросов, но об этом он позаботится позже.

Креспо нахмурился. Он держал обе руки на столешнице, и Валерий решил, что, если правая рука двинется к ножу, он убьет его.

— Недопонимание? Конечно. В пылу битвы. — Рука шевельнулась. Но только до чаши. Он сделал глоток и провел тыльной стороной ладони по губам.

— Расскажи мне о переводе, — предложил Валерий, надеясь, что это было где-то далеко и очень опасно. Подойдет Германия или даже Армения. Пару сезонов игр в пятнашки с «аламанни» было как раз то, что нужно Креспо.