Книга Левиафан. Пути Древних - Алексей Фролов

которая всегда насчитывала ровно триста бойцов, не больше. А когда кто-то из витязей погибал, его место тут же занимал новый воин, воспитанный в храмах-казармах легендарной крепости.

Стражи рассвета были сведущи в целительстве и к утру, когда они двинулись в путь, Карн и Мидас чувствовали себя гораздо лучше, чем минувшим вечером. Витязи возвращались из дозора в крепость и сами предложили странникам отправиться с ними. Ха, по мимолетным взглядам фригийский царь прикинул, что их с Карном держат за кого угодно, но уж точно не за обычных странников! Однако парень не чувствовал опасности, более того – намерения воинов, по его словам, были абсолютно искренними.

Мидас поведал Стражам рассвета, что они плыли на корабле из Хавна в Аркону, но попали в шторм. Очнулись на берегу и почти сразу наткнулись на торговца, которого намеревались пощипать местные бродяги. Собственно, фригийский царь рассказал чистую правду, просто не упомянул, кто они с Карном на самом деле и зачем им нужно в город-крепость. Но Стражи рассвета и не спрашивали, возможно – не почуяли в этих двоих злого умысла. А быть может, им не нужно было ничего спрашивать, ибо тот факт, что два, при всем уважении, калеки вступились за мирного торговца и вышли на неравный бой, говорил лучше любых слов. В землях русов такие поступки все еще оставались в цене.

И теперь Карн кутался в новый шерстяной плащ, выданный ему витязями, и подставлял запрокинутое лицо ниспадавшим с небес снежинкам, которые с каждым часом сыпали все плотнее. Он подумал, что это странно, ведь деревья вокруг звонко шелестели листвой на пронзительном ветру. Пусть они и сменили наряды, но еще не избавились от них, а потом для снега было рано.

Парень чувствовал на щеках прикосновение солнечных лучей, по-прежнему обжигающих, несмотря на снег и холодный ветер. Он попытался представить, какое над ним небо – синее и прозрачное или затянутое низкими серыми тучами? А потом сам собой родился другой вопрос – тоскует ли он по физическому зрению? Странно, но эта мысль впервые закралась ему в голову с тех пор, как он ослеп.

Затем парень вспомнил о тех, кто даже представить небо не может, не то что увидеть. Например, та женщина, жена торговца. Теперь он знал, что прервало его транс, но не мог перестать винить себя.

– Вижу, о дурном мыслишь, – покачал головой поравнявшийся с ним Мидас. Им отдали лошадей торговца, детишек витязи рассадили по своим коням, их судьба была предрешена – они будут воспитываться в храме Арконы и станут служить его провидцам.

– А нормально вообще управляться с лошадью одной рукой? – невесело отозвался Карн. Он не хотел обидеть бога, но и наставлений его не желал слушать.

– Перестань это делать, – Мидас говорил тихо, чтобы витязи, ехавшие рядом, не могли расслышать его слов. Они не поехали через Фитте, как он ожидал, вместо этого командир отряда, Яромар, повел воинов на восток, намереваясь через мелководье добраться до Буга. Дорога здесь была узкой, так что они ехали колонной подвое.

– Делать что? – переспросил Карн, хотя уже понял, что Мидас действительно разгадал причину его хмурого настроя.

– Винить себя, – бог скривил ехидную гримасу, искренне надеясь, что парень прочтет ее по его ауре. – Либо она, либо ты, такой стоял выбор. Хотя Огул, тот, что спас тебя, он и подумать не мог, что на самом деле происходит. А если хочешь знать мое мнение…

– Не хочу, – буркнул Карн, отлично зная, что это не остановит Мидаса. В этот момент лошади сошли с каменистого берега, воины рассредоточились и мир вокруг наполнился хаотичным плеском воды, которая едва доставала жеребцам до путовых суставов. Как сказал Яромар, дорога по отмели займет не больше часа.

– Если хочешь знать мое мнение, – с нажимом повторил фригийский царь. – То виноват лишь один человек – этот хренов торговец, который не побежал, когда у него был шанс, и не уберег свою жену! Дочкам его тоже не посчастливилось бы, если б не Стражи рассвета.

– Думаешь, это успокаивает? – Карн демонстративно повернулся в его сторону.

– Думаю, да! – огрызнулся Мидас. Потом подъехал ближе и положил руку парню на предплечье. – А еще думаю, что тебе действительно не стоит думать об этом. Ты не всесилен. Не сейчас.

Дальше они ехали молча. Карн по-прежнему ловил лицом снежинки, не заботясь о том, куда направить лошадь. Кобылка была неглупой и просто шла вместе со всеми, хотя и держалась на некотором удалении от черных жеребцов, что были вдвое, если не втрое больше нее.

Мидас же не думал ни о чем, потому что боялся спугнуть удачу. Или как по-другому это назвать? Стражи рассвета – лучшего сопровождения не найти, теперь они точно доберутся до Арконы, ведь двадцать четыре витязя-защитника – это сила, перед которой мало что может устоять. А в этой части света – вообще ни что.

Он осмотрел пустынный пейзаж. Справа и слева маячили острова, имен которых он не знал, а впереди уже виднелся Буг. Также называлась и рыбацкая деревушка, расположенная в южной части узкого мыса. Буг плавно переходил в полуостров Виттов, на северной оконечности которого стояла Аркона, как говорят – с незапамятных времен.

Въехав на Буг, отряд вновь перестроился. Здесь не было дороги, так что воины двигались рассредоточенным строем. Яромар позволил это, так как опасности не предвещалось – он послал Огула и Буяна вперед на полет стрелы, это были его лучшие разведчики, от глаз и ушей которых не сумеет укрыться ни один враг.

Мидас поехал вперед к командиру отряда, а кобылка Карна поравнялась с жеребцом сурового воина, аура которого буквально истекала лучистой мощью. Парень нехотя выудил из нее возраст витязя – ровно тридцать три года, он был самым молодым в дружине Арконы.

Витязь внезапно свесился с коня и залихватским движеньем подобрал с земли пучок сверкающих бирюзовых цветков. Не сорвал, а именно подобрал, столь плавным было его движение. Горечавка уже отцветала и это чудо, что она встретилась им на пути. Снег успел хорошенько припорошить цветки, но яркая бирюза невесомых лепестков проглядывалась даже сквозь серебристый налет снежинок.

Карн почувствовал горьковатый луговой аромат с едва различимыми медовыми нотками. Он и сам удивился тому, как в последнее время обострилось его обоняние.

– Цветы, – прошептал он. Не воину, скорее самому себе, просто так, инстинктивное желание констатировать очевидное.

– Горечавка, – ответил Страж