Книга Наследница - Екатерина Белова

же вставил Абаль. Глаза у него весело блестели.

Ясмин посмотрела на него с неодобрением. Половина ее сердца горела радостью, вторая тонула в тоске. Как он ее нашел? Пришёл к Фло, а здесь она? Досаждает его необыкновенной. Ну или бывшей необыкновенной. Встревоженные высоковольтные провода ее нервов мгновенно встали дыбом от последней мысли. Какого черта, он здесь ходит, если разорвал помолвку?

— Лично я думаю, что их жизнь была похожа на ад, — с язвительной любезностью сказала Ясмин. — Как и у всех людей, которые живут в рамках одного сюжета.

— По-твоему нарушить сюжет нельзя?

— Нельзя, — твёрдого ответила Ясмин и из чистого садизма прибавила: — Ни в коем случае.

— Тогда как насчёт ведьмы?

— Ведьмы?

— Согласно твоей сказке, у меня с принцессой Фло нет шансов, а что насчёт ведьмы? Ну, одной симпатичной ведьмочки?

Ясмин смотрела на веселого Абаля и совершенно не понимала. Они расстались едва ли не врагами, он не приходил ее навестить, всего три дня назад он стоял перед ней в аудитории и выслушивал гадости мастера Деи. Он защитил ее, но… Кто знает почему. Ясмин — не знает. Она остановилась, когда они уже сошли с лестницы, и мимо уже плыли магические ландо с усталыми ремесленниками. Вечер лежал темной синевой, а тракт горел огнями, как новогодняя Москва.

Абаль, конечно, не сел в общее ландо, он пригнал своё, резное и сверкающее, как золоченая скорлупка ореха в масштабе. Со все той же опасной ласковостью он протянул ей руку, но не стал дожидаться, когда она пересядет. Поднял ее пушинкой и усадил напротив.

Ландо рвануло с изрядной скоростью. Ремесленники смотрел им вслед с нескрываемой завистью.

Ясмин даже решила, что отделается глупой сказкой. Что Абаль галантно довезет ее до дома, а после попрощается. Святая наивность

— Скажи-ка мне, Ясмин, — Абаль вдруг наклонился близко-близко, вылавливая ее взгляд из темноты. — Эта сказка… Из твоего мира? В Варде, о такой и не слышали.

Ясмин окаменела. Выпрямилась спицей и сжала руки на коленях. Абаль аккуратно взял ее кулаки, и они оказались совсем маленьким в его руках. От шока она мгновенно забыла, что хотела рассказать о Фло, расспросить о голубином слухе, узнать о Большом совете.

— Ты двоедушница? Я все вспоминал тот сон, переворачивал его в памяти, а после пошёл в архивы. Варда хранит все, хоть и держит на поверхности лишь сотую долю своих сокровищ. Ты не первая, были и другие, немного, но… Истории, записанные ещё на дощечках и коже, рассказывают о первом Примуле Варды, который общался на чужом языке и принёс электричество, синтез и бухгалтерию, а его записи разгадывали несколько столетий спустя. Говорят, он был необычайно умён, но жил совсем мало. Не как мы. Его считают первым двоедушником.

— А ещё?

Вместо того, чтобы испытать ужас, Ясмин наклонилась вперёд и схватила Абаля за плечи.

— Ещё? — он нахмурился. Не понял вопрос.

— Ещё истории!

— Значит, даже отрицать не станешь? — Абаль словно развеселился ещё больше. Погладил нежно ее напряженные руки. — Ещё была госпожа, которая знала необыкновенные танцы, она называла их балетом. Их сочли очень вольными и стыдными, но в основном потому, что сами вардовцы не сумели их освоить. Говорят, это было очень красиво. Были и другие, уже не такие известные двоедушники. Твой отец… отчим… признал их преступниками, захватывающими чужое тело, но, я думаю, это не так. Это ведь не так?

— Кто-нибудь смог вернуться?

Ясмин сама не заметила, что уже трясёт Абаля, требуя ответа, только коса мечется по плечу блестящей змеей

— Никто, — шепнул он. — И ты тоже не вернёшься. Но ты ведь и сама это знаешь? Двоедушницы так зовутся, потому что на одно тело две души.

— Я больше не двоедушница, — Ясмин отпустила его. Столица, особенно прекрасная к ночи — цветущая, сонная, расцвеченная пятнами солнечных фонарей — плыла мимо, как мираж. — В моем теле осталась только моя душа. Ясмин мертва, как вы все и хотели.

— Хотели… — Отозвался Абаль эхом. — Твоё имя Амина? Могу я называть тебя Ами или Мина?

Ясмин вспыхнула, как спичка. Она ему про смерть, он ей про уменьшительно-ласкательные. Абаль действительно нормален? Что сделало его таким? Или он был таким всегда?

Не говоря уже о том, что право называть человека сокращённым именем, даёт огромные преимущества. Его можно попросить об услуге, его можно вызвать и тот обязательно придет, да он даже преступление может покрывать, если попросить его помощи. Такие вещи дозволяются только самой близкой родне или возлюбленным. Даже лучшим друзьям не позволено сокращать имена. Все же желание злоупотребить доверием слишком велико.

— Хочешь, называй Ами, — сказала она сахарным голоском, который делался особенно приторным, когда она злилась. — А я буду называть тебя Аль. Здорово, правда? Так сближает.

Она ждала, что Абаль разозлится. Или хотя бы посмеётся и предложит забыть о сказанном. Одно дело, когда тебе делается обязанной девица со сложным положением, другое — Судья и глава Чёрных консулов. Весьма неравноценно.

— Есть два человека, которые называют меня малым именем, но оно сокращается как Баль, — сказал он, помолчав. — А мама называет Алем. Называй и ты.

Не мать, мама. От этих слов откликнулось что-то глубоко в груди, слишком близкое, слишком родное. Что-то вроде одной травмы на двоих.

Коса у Абаля растрепалась, лицо белело в вечернем сумраке восковой маской. Они уже проехали центр Астрели, и многие господа, так же едущие в ландо или прогуливающиеся по зелёным дорожкам, косились на них с изумлением. Но они держались за руки и молчали, словно соединенные общей тайной.

Ландо плавно качнулось у дома. В окно выглянула встревоженная Айрис, но не вышла. Только смотрела, изучая настороженным взглядом Абаля.

— Мой отец этим тебя зацепил? — тихо спросил он. Ясмин уже успела остыть, отпустить его и наполовину выбраться из ландо. — Мол, ты оставишь моего сына, а я никому не скажу, что тебе место в казематах?

Он легко выпрыгнул из ландо, но едва протянул к ней руку, Ясмин отшатнулась. Айрис тут же наполовину выпала из окна:

— Помощь нужна? — спросила она деловито.

— Конечно, нет! — возмутился Абаль, но не очень искренне. — Я все-таки целый верховный консул, сам с ней справлюсь.

Айрис, да и сама Ясмин, посмотрели на него с возмущением.

— Я скоро, дай мне несколько минут, — с трудом контролируя подрагивающий голос, успокоила Ясмин сестру.

Оттеснила Абаля куда-то к темным кустам жимолости, просверкивающей фиолетом ягод в свете солнечных фонарей. Уже хотела усадить его на старую посеревшую от дождей скамью, но Абаль перехватил инициативу. И на скамейку осела сама Ясмин, а Абаль навис