Книга Рубеж - Марина и Сергей Дяченко

Девушка недоверчиво покосилась на своего спутника, но ничего не возразила. Для нее, дочки, внучки и правнучки удалых черкасов, коллегия представлялась чем-то вроде богадельни – для тех, кому шабля не по руке.

– Думаешь, Ярина, мне самому не хотелось в черкасы? Да только куда мне! Помнишь, я и в детстве без окуляров шагу ступить не мог?

Девушка кивнула, на этот раз не без сочувствия. В детстве они дружили – то есть регулярно дрались, причем Хведиру доставалось куда чаще, чем юркой и проворной на руку сотниковой дочке. Первые окуляры были разбиты на следующий же день. Вторые и третьи прожили едва с неделю.

– Батька женить меня хочет, – внезапно сообщил Хведир. – На богословский и на философию без рукоположения не берут, значит, до лета свадьбу сыграть надо.

И на этот раз ответа не было. Ярина вновь покосилась на понурого бурсака и зачем-то погладила свой утиный нос.

– А говорят, тебя той весной сватали?

– Сватали, – девушка усмехнулась. – Степан Климовский за своего старшего – Максима. Так батька и слушать не стал.

– Это который Максим? Который песни сочиняет?

– Который, – Ярина кивнула. – Да голота они, Климовские, хутор и тот продали. А Максим – зазнайка, его девки наши разбаловали… Ну его, ерунда это!

Она отвернулась и стала смотреть на дорогу. Путь был близкий, знакомый с детства. Овраг, небольшая роща, снова овраг, холм, а за ним – село. Если бы не снег, за полчаса доехать можно. Да и по снегу – немногим дольше.

– А что такое «фольклор»?

Хведир удивленно моргнул близорукими глазами:

– Как? Откуда ты?.. Ах да, понял! Фольклор, Ярина, это по-нашему вроде как побрехеньки. То, чем посполитые детей пугают. Ну там черти, ведьмы, мертвяки заложные…

Рука девушки дернулась ко лбу – перекреститься, но ироничный взгляд Хведира заставил ее отвернуться.

– Профессор у нас по риторике – пан Гримм из Немеччины. Так он велел каждому из нас, пока на вакациях будем, записать какую-нибудь историю, да не со слов чужих, а чтоб сами увидели.

– Так вот чего ты ехать вызвался!

– Ну да! Что мне на этих поселян смотреть без пользы? А так – байка хоть куда. И черти, и чертенята, да, говорят, какой-то исчезник в придачу.

Ярине стало не по себе. Не то чтобы она боялась – негоже сотниковой дочке такого бояться! Но с другой стороны… Поздний вечер, пустая дорога, а впереди – село, где черти гнездятся.

– А сам-то ты что, не веришь? В чертей?

Хведир покачал головой и только усмехнулся.

Холм перевалили уже в полной темноте. Правда, искрящийся снег помог – село заметили сразу. Полсотни хат, окруженных палисадами, за ними – узкая полоска замерзшей реки. Ярина невольно придержала коня, оглянулась.

– Э-э, погоди, ханум-хозяйка!

Агмет ударил каблуком своего вороного иноходца, выехал вперед.

– Теперь, ханум-хозяйка, моя первым ехать! Твоя сзади ехать, меня слушать!

Оба сивоусых – Малей и Луцык – согласно закивали и, не говоря ни слова, тоже пристроились впереди. Малей, порывшись в седельной суме, достал оттуда что-то лохматое, издали похожее на пушистую мышь, и показал остальным. Те, одобрительно заворчав, достали ножи.

– Вы чего, панове? – удивилась девушка, но ответа не дождалась. Пушистый комок начал переходить из рук в руки, острые ножи отрезали кусок за куском.

– Так то ж хвост волчий! – сообразил Хведир. – На пыжи, да?

Его тоже не удостоили ответом. Уцелевший кусок меха был отправлен обратно в сумку, после чего сивоусые, о чем-то шепотом посовещавшись с татарином, удовлетворенно хмыкнули и тронулись с места.

– Понял! – Бурсак потер руки и зашептал, стараясь, чтобы не услыхали остальные: – Это, Ярина, и есть фольклор, самый настоящий! Чтобы убить чорта, нужен пыж из волчьей шерсти. А можно и серебряным таляром – вместо пули. Говорят, сам Семен Палий это выдумал. Вот уж не думал, что увижу!

Ярина улыбнулась в ответ, но улыбка сразу погасла. Рука привычно нырнула в седельную суму, проверяя: на месте ли пистоли? Вот они, надежные, недавно смазанные, заряженные. А вот и пороховница, тяжелая, полная. Правда, пыжи не из волчьего хвоста, но – ничего.

Шабля тоже была на месте – «корабелка», подарок отца. Захарко Нагнибаба, сотников дед, взял ее в горячем бою. Давно дело было, еще при Старых Панах, когда гетьман Зиновий поднял черкасов на защиту родной земли и родной веры…

– Да ты чего? – удивился Хведир. – Воевать собралась, что ли? С кем?

Девушка только головой покачала. Всем хорош парень – и умный, и добрый, и не трус вроде – да только не черкас. Вот и на коне сидит: стыдно смотреть, словно собака на заборе.

Впрочем, Хведир тоже изготовился – по-своему. Из-за пазухи был извлечен кожаный кошель, из кошеля – окуляры. Окуляры долго протирались и, наконец, были водружены на нос. Вовремя – маленький отряд уже подъезжал к околице.

Ярина усмехнулась.

* * *

Первым их встретил поп. Отец Гервасий был без шапки, зато с большим медным наперсником на груди. Черные с проседью волосы дыбились, всклоченная борода торчала во все стороны.

– Господи! Господи! Неужто и вправду услыхал мя, грешного? Неужто и вправду?..

И голос стал иным – не прежним, густым и самодовольным, а хриплым, трескучим, словно с мороза.

Ярина соскочила с седла, не глядя, кинула поводья, надеясь, что Агмет успеет их подхватить. Склонила голову:

– Благослови, отче!

Благословляющая длань дрогнула, с трудом сотворила крест.

– Добрый вечер, отец Гервасий!

– Добрый… Дочь моя! Ярина Логиновна! Панове! Не попустите! Заступитесь!

– И где сии супостаты злокозненные пребывание ныне имеют? – поинтересовался Хведир, неловко слазя с коня. Остальные уже окружали Ярину. В руках у черкасов сами собой оказались короткие рушницы-янычарки. Агмет поигрывал кривой турецкой шаблей.

– Су… Супостаты… – поп сглотнул. – Пребывают они в хате бесова пасынка Григория Кириченки, именуемого также Чумаком…

– А все остальные где? Мужики? – перебила Ярина. – Возле хаты?

Поп понурил лохматую голову, и все стало ясно.

– Ну, пошли! – Девушка резко вскинула подбородок. – Веди, отец Гервасий!

– Д-дочь моя! Панна сотникова! Панове черкасы! – растерялся священник. – Не должно ли подмогу обождать, ибо страшны супостаты, словно войско адово…

В ответ послышался негромкий смех – смеялись сивоусые. Агмет тоже скривил губы. Ярина махнула рукой:

– Или не видишь, отче? С нами сам пан ритор Теодор Еноха, с ведьмами и чертями первый боец!

Хведир расправил плечи и зачем-то погладил еле заметные усики. Поп только вздохнул, но спорить не стал.