Книга Русская война. 1854 - Антон Дмитриевич Емельянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разве что Корнилов как командир осажденного города мог бы своим прямым указом запретить дуэль без урона чести участников. Тотлебен попытался найти взглядом адмирала, но тот и так был рядом и все видел. Видел, но не собирался вмешиваться, словно ему и самому хотелось разобраться, из какого теста слеплен этот новенький. Есть ли в нем что-то кроме слов, что-то настоящее, во что можно будет поверить.
* * *
Хотелось заорать!
Как же хорошо все начиналось, но потом появилась белобрысая стерва и все испортила. Тотлебен, с которым мы обсудили вопрос артиллерии и даже договорились о сотрудничестве, ничего не заметил, но остальные-то!.. Стерва специально говорила погромче, чтобы каждый услышал принесенные на ядовитом языке сплетни.
Офицеры слушали ее россказни, и с каждым словом их лица менялись. Та близость и понимание, которого мы достигли, растаяли, словно их и не было.
И неожиданно я оказался перед очень простым выбором. Либо я сейчас разворачиваюсь и ухожу, принимая, что ни один из собравшихся здесь сегодня офицеров теперь мне даже руки не подаст, не то чтобы помочь в реализации моих планов, либо мне придется ответить. Дуэль? Не пойдет. Я же просто сдохну, и результата никакого. Но что еще можно сделать в такой ситуации? Разве что…
Превратить слабость в силу, яд — в возможность показать на практике то, что я рассчитывал вбивать в чужие головы не меньше пары месяцев.
— Что ж, кажется, у меня нет выбора, — начал я.
Стерва улыбнулась, Тотлебен дернулся, но так и не решился что-то сказать, все остальные — ждали продолжения.
— Хотите вызвать меня на дуэль? — незнакомый офицер улыбнулся. — Ваш чин, конечно, низковат, но, думаю, я смогу…
— К черту дуэль! — ругательство само вырвалось наружу. — С каких пор смерть может доказать чью-то правоту?! Нет, вместо этого я предлагаю вам пройти в выкопанный моими солдатами окоп, потом нас обстреляют из пушек, и вы скажете, есть в этом честь или нет. Кстати, приглашаю не только вас, но и всех желающих оценить, что мой отряд пережил там, на берегу Альмы. И потом я приму решение собрания. Не увидите в этом чести, я сам подам в отставку. Но если собрание решит, что выдержка в окопе под прямым огнем целой батареи тоже достойна русского солдата, то вы, ваше благородие, извинитесь. А лучше к черту извинения, — я опять выругался. — Лучше используйте мой опыт, выживите во всех следующих битвах или хотя бы заберите с собой как можно больше врагов.
Я ждал, что же мне ответят.
Глава 12
Два молодых мичмана сопели облачками пара, помогая погрузить бочонок с порохом на подводу. Вчера вечернее собрание у Волохова закончилось самым неожиданным образом. Новенький офицер проявил трусость в бою, прячась от пуль и ядер, но в то же время… Он столько знал, он не побоялся бросить вызов князю Вяземскому, пусть и столь неожиданным образом.
— Все же он странный, — сказал Алексей, залезая на повозку вслед за бочонком.
— Он просто хам, и ничего более, — не согласился Митя. Он всегда мечтал перебраться служить в столицу и поэтому по умолчанию поддерживал молодого князя.
— Почему сразу хам?
— А как назвать того, кто поминает черта? Причем дважды в одной тираде? Причем при девушке? Если бы ему уже не бросили вызов, сколько бы из нас кинули в него перчатку, чтобы защитить честь Юлии Вильгельмовны?
Алексей не ответил, он думал, что воспитанница генерала Горчакова и сама повела себя не очень вежливо. Достойно ли рассуждать о чужой храбрости, если она сама не видела того, о чем говорила? А вот солдаты и матросы из отряда штабс-капитана Щербачева, каждый из тех, с кем ему удалось пообщаться в госпитале, отзывались о нем со странной смесью удивления и восхищения.
— Может, и бросили бы, — рассеянно ответил Алексей.
— Именно! — Митя обрадовался, что с ним согласились. — А этот его способ дуэли? Сколько это будет стоить армии? Обстрел окопа из пушек! И все, чтобы не вставать друг напротив друга с пистолетами? Мне кажется, он просто опять испугался и искал способ избежать дуэли.
— Если бы искал, то не стал бы подходить к князю, — покачал головой Алексей. — Или, когда адмирал отказался выделять для этого обстрела ядра, пошел бы на попятную! Но нет, он пожертвовал целую подводу из каких-то своих запасов. С армии только порох, который мы сейчас и везем.
— Пожертвовал… — поморщился Митя. — Да ему просто повезло: захватил, присвоил, а теперь тратит на развлечения вместо того, чтобы передать в арсенал.
— А много у нас офицеров, которые хоть что-то захватили на этой войне? — снова возразил Алексей.
В этот момент они подъехали к позициям, где должна была пройти эта странная дуэль. На месте уже были матросы из сводного отряда и присоединившиеся к ним владимирцы. Около полусотни человек с энтузиазмом закапывались в землю, и еще столько же отдыхали, закутавшись в казачьи бурки, готовясь сменить их. Чуть в стороне группа канониров устанавливала полтора десятка пушек, аналог той самой батареи на Альме.
При взгляде на столь скромную дистанцию, с которой шел обстрел, дуэль сразу перестала казаться такой уж шуточной.
— Эй, солдат! — Митя спрыгнул с телеги рядом с одним из владимирцев и тут же гордо вскинул подбородок, словно напоминая самому себе, что он не просто зеленый юнец, а офицер.
— Да, ваше благородие! — отозвался бородач. — Ефрейтор Игнатьев! Чем могу помочь?
Ответ был на грани вежливости, но обладатели солдатского Георгия могли себе такое позволить. Серебряный крест без эмали на черно-желтой ленте, который давали только за боевые подвиги, каким-то одним своим видом напоминал, что на поле боя все равны. И нижние чины, и офицеры.
— Расскажи, солдат, — Алексей отодвинул в сторону своего товарища. — А что за странная одежда у вас? Это же казачьи бурки.
— Так точно, казачьи бурки, ваше благородие, — солдат выпучил глаза, а потом с улыбкой добавил: — Наш штабс-капитан позаботился. Сказал, с утра зябко, а скоро и холода придут, так что носите и не воротите нос. Ну, мы попробовали, и действительно, тепло и удобно.
Алексей поежился, словив поток холодного морского ветра. И вправду прохладно, хотя только начало сентября. А что будет дальше?
— Подожди. А откуда он их взял? Не положены же вам бурки, — снова влез в разговор Митя, словно забыв, как и у них на корабле у хороших офицеров часто появлялось то, чего не должно
