Книга Случай на станции Кречетовка - Валерий Владимирович Рябых

перед ним задачи. Сергей вздохнул облегченно, наконец, хоть ненадолго руки свободны от общения с подонками.

И одно приятное известие поджидало Воронова. Начальник городского управления предоставил в распоряжение капитана «Эмку» с водителем, с этой оказией и приехал гебешный следователь.

Начальник линейного оперативного пункта Андрей Свиридов уже получил запрошенную информацию из отделов кадров узловых предприятий. В принципе у Свиридова давно имелся «кондуит» на мало-мальски подозрительных работников узла. Но кадровики, получив ответственное задании, еще раз прошерстили персонал. «Кадры», сделали акцент на отлучки, командировки, родственные связи, не исключив даже «бабские сплетни». Ведь известно, как ни исхитряйся, но где-нибудь проколешься: или лишку сболтнешь, или занесешься не по делу.

Итак, перед Сергеем лежало пять персональных карточек:

Еланцев Олег Валерьянович — сорок семь лет, инженер технолог паровозного депо, из дворян, владеет немецким языком, родом из Смоленска. Неженатый инженер часто выезжал в Москву, Ленинград, определенно посещал Ригу и Талин. По работе характеризуется положительно. Однако родственные связи запутанны, наверняка существуют родичи, живущие за границей, хотя технолог скрывает это. Физически крепкий, спортивного телосложения. Имеет доступ к текущей информации на Кречетовке.

Полищук Игнат Богданович — пятьдесят лет, старший осмотрщик вагонного депо. Женат — жена домохозяйка, с ними живет дочь — составитель поездов на северной сортировочной горке. Родом из Чернигова. Есть родственники на Западной Украине. Выезжал перед войной в Харьков и Киев. Ведет себя скрытно. Физически крепкий. Определенно придерживается националистических взглядов. Владеет информацией по транзитным, разборочным поездам и воинским эшелонам.

Фрезер Марк Осипович — по паспорту еврей, но скорее немец, сорока трех лет. Родом из Витебска. Работает приемщиком на перегрузе станции. Холост. Не мобилизован по состоянию здоровья. Перед войной выезжал на лечение в Крым. Владение немецким языком скрывает, хотя идиш и немецкий, по сути, одно и то же. Проявляет обостренный интерес к формированию поездов.

Гусельников Юрий Борисович — пятидесяти двух лет, мастер путевого хозяйства. Родом из Ростова-на-Дону. Старший брат Семен осужден по статье 58-7 (вредительство), содержится в заключении. Характеризуется положительно. Женат. Двое детей — сын и дочь. Сын пропал без вести на фронте в начале войны. Странно, как человека допустили работать на линии…

Руди Федор Дмитриевич — пятидесяти лет, прораб в строительно-монтажном поезде. Неясной национальности, скорее еврей, нежели украинец. Родом из Ташкента. Холост, живых родственников нет. Частые командировки за пределами Московско-Рязанской железной дороги. В армию не мобилизовали по состоянию здоровья. Знание немецкого языка скрывает, хотя если еврей, то идиш знает. Человек проявляет обостренный интерес к формированию поездов.

«А ведь фамилия, чтобы не говорили — немецкая. Ясное дело, местным чекистам о том невдомек…» — Сергей почесал небритый подбородок.

Лежащие на столе объемистые папки с личными делами Воронов смотреть не стал, подумал: «Что толку попусту тратить время на изучение канцелярских «штампов»? Так… быстренько, — оценить навскидку… Еланцева смело пропускаем — какой агент станет выпячивать дворянское происхождение. Полищук-хохол, навряд немцы будут запускать украинца-националиста в центральную Россию. Гусельников женат, брат в тюряге, слишком на виду — тоже отпадает. Остаются холостяки Фрезер и Руди. Вот с ними и поработаем… Хотя опять неувязка, ну как вяжутся с агентурной работой немецкие фамилии, — топорно это…»

— Андрей, — обратился Сергей к младшему лейтенанту, — организуй-ка сегодня задержание Руди и Фрезера. Возьми без огласки, так не навязчиво, пригласи побеседовать. Если что, то сам знаешь, брать живыми. А я пока смотаюсь к особистам в полк ПВО и на аэродром.

Уже в салоне легковушки Воронов систематизировал хаотичный набор информации о ситуации в Кречетовке.

Первым делом, Сергей с сожалением отметил, что раньше Кречетовка не входила в его функционал. Станцией занимались другие сотрудники из центрального управления, Сергей знал этих «спецов» — как правило, люди средней компетенции, а иные попросту недалекие. В итоге — первостатейный железнодорожный узел страны подготовлен к прифронтовому положению отвратительно.

Небо над ним защищала сводная часть зенитно-пулеметного полка, дислоцированного в области. Полк имел три направления защиты: областного центра, порохового завода в районном городишке и непосредственно Кречетовки. Следовало бы для главной станции юго-восточного направления выделить отдельный зенитный полк ПВО, с полноценным прожекторным подразделением и оперативной связью с центром.

Авиационную защиту станции возложили на отдельный полк дивизионного района ПВО Брянского фронта, размещенный на трех аэродромах по краям станции. Правда, на счету «соколов» было крайне мало сбитых самолетов противника, вероятно, по причине слабой матчасти, а также слабо налаженных структур связи и оповещения.

Оперативный пункт дорожного транспортного отдела — хиленький. По сути, контрразведкой там никто не занимается, так как нет подготовленных на то кадров. Рутинно выполняет фильтрационные функции, дублирует военную комендатуру, собственных оперативных наработок у него нет.

Вывод один: не дай Бог, случись мощный налет фашисткой авиации на станцию — Кречетовке придется худо.

А тут еще происходит странная возня немцев с диверсантами, выпячивание бессмысленного убийства, непонятно с какой целью… Фашисты готовят провокацию или отвлекающий маневр — как тут разобраться… Вот и направили Воронова распутать этот загадочный узел. Не слишком ли поздно послали?..

* * *

Ехать по московским меркам предстояло недалеко. Казармы и штаб зенитчиков разместили на Пятой Кречетовке. Эмка миновала прокол под северной роспускной горкой и свернула на грунтовую дорогу, проложенную вдоль посадки полосы отвода. Дорожное полотно в ухабистых колеях, колдобины заполнены водой, кругом грязь от недавно прошедших ливней. Машина постоянно буксовала в липкой жиже, не хватало еще тут надолго засесть, застрять из-за малого клиренса легковушки. Водитель нещадно ругался и поминал лихом советчика, рекомендовавшего этакий кратчайший путь. Лучше было ехать наезженным шоссе вдоль частного сектора Четвертой Кречетовки, а потом свернуть вправо у поворота к городу. Там, на подступах к вагонному депо и располагался штаб местных ПВОшников.

Солнце вовсю наяривало, стояла липкая жара. Воронов тоже извелся, пока удалось миновать неухоженный участок дороги. Но вот «страдальцы» поравнялись с линией разнокалиберных жилых домишек, в окружении надворных построек, затененных раскидистыми ветвями яблонь и груш. Кречетовка, лежащая посреди раздольных садовых массивов, уже внутри себя являла образцовый плодовый сад, взращенный не селянами, а железнодорожниками. Дорога стала укатанной, видно жильцы основательно постарались, выбрасывая шлак из топок печей на проезжую часть.

Эмка подъехала к группе бараков, обнесенных частым дрекольем и опутанных колючей проволокой. Это и была номерная зенитная воинская часть, оборонявшая узловую станцию от налетов немецких бомбардировщиков.

У неохраняемых ворот уже поджидал командир подразделения, моложавый капитан, в очках, с толстыми линзами стекол. Зенитчиков заранее известили о приезде Воронова, напуганный слухами о повадках органов госбезопасности, капитан встретил «комиссию» загодя, еще на подступах к своему хозяйству. Впрямь, хвастать очкарику было нечем.

Облупленные