Книга «Я – АНГЕЛ!». Часть третья: "Клякса бифуркации" - Сергей Николаевич Зеленин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Девушку увезли на «карете скорой помощи»… Совершенно голую… Окровавленную… Боже ж, ты мой… Он её чуть не порвал — зверь, истинный зверь!
'Блин… Определённо передоз!
Однако, попробуй рассчитай правильно дозу «Пролетарской стойкости» для такого бугая — не имея нужных навыков ни в химии, ни в фармацевтике!'.
— Мда… Нехорошо получилось.
— Так, ваш знакомый ещё и немца искалечил.
Ну, а это — вообще хорошо и, даже — очень прекрасно!
— Того, со шрамами? И насколько сильно? Часом не убил — с него станется…
— Челюсть сломал и четыре зуба одним ударом выбил.
Пилять, от Давидки я ожидал большего…
Слабак!
— Ничего страшного! До Второй мировой — как на собаке заживёт.
— Что Вы сказали? До «Второй мировой…»? Войны⁈
— Да, так — мысли вслух. Не берите в голову, Александр Александрович.
Этот день прошёл на удивление бестолково — полиция, работники советского посольства, уйма назойливых журналистов… Расспросы, опросы, попытки взятия интервью. Я от всего этого ловко уклонялся, а вот Прасолов…
Блин, вот что значит — язык без костей!
Забавно, конечно, но уже под вечер конкретно задолбало.
* * *
На следующий день с утра почитал успевшую выйти свежую эмигрантскую прессу, попросил Александр Александрович перевести немецкоязычные газеты — которые постояльцы отеля буквально рвали из рук и, досадливо поморщился:
«Блин, эти газетчики в погоне за рейтингом — вечно смакуют все „пикантные“ подробности и преувеличивают их в несколько раз… Поубивав бы!».
Сам не видел, но навряд ли у этого Давида-Голиафа «Penis» — размером с «бейсбольную биту». Ведь, как любила повторять одна моя хорошо знакомая, «там»:
— Чем крупнее «шкаф», тем меньше торчащий из него «ключик».
А она в таких делах отлично шурупила!
Прасолов, со вчерашнего дня не прекращает бухтеть:
— Прославились на века! Теперь из-за этого жида, нас в Германии вечно будут помнить… Вон король английский Эдуард I приказал депортировать всех евреев в Польшу и четыреста лет их в Великобританию вообще не пускали. А у нас… После раздела Польши Екатерина II притащила евреев в виде слуг, надо полагать. Теперь же слуги захотели сами стать господами.
— Поздно пить боржоми, когда печень отвалилась!
Почитав прессу под ворчание своего главного архитектора, поразмышляв недолго, стал собираться в дорогу.
— Куда Вы, Серафим Фёдорович? На улицах неспокойно, толпы народа собираются — а Вы ни слова по-немецки. Побить могут!
— Иду собрать камни, Александр Александрович.
— Какие «камни»?
— Какие были разбросаны вчера. Кстати, напомните мне: как будет по-немецки «не бейте меня»?
* * *
В назначенное время, по письменной рекомендации представителя «Межрабпома» при Коминтерне Франца Юнга — состоялась моя встреча и довольно продолжительная беседа с Вилли Мюнценбергом — Председателем этой организации.
Хотя и через переводчика: он — ни слова по-русски, я — только «Гитлер капут»… Но ничего — переговоры прошли в конструктивном формате.
Конечно, основной темой тёрок были нюансы с киностудией «Красная Русь — Межрабром», которую я буквально увёл из-под его носа. Это обстоятельство Вилли изрядно напрягало — но уже полученное от «Совкино» разрешение на заграничный прокат «Аэлиты», всё же настроило его на более позитивный лад.
Закончив с делами творческими, перешли к производственным.
Прежде всего, товарищ Мюнценберг не таясь рассказал мне про планы организации относительно Советского Союза. И здесь, я вынужден с горечью констатировать: немецкие коммунисты, иначе Россию не видят — как сельскохозяйственно-сырьевым придатком будущей социалистической Германии…
Я ему про заводы и фабрики, да передовые технологии — а он мне про колхозы, леспромхозы и рыбные хозяйства.
И как рогами об каменную стену!
В его видении, в будущей «Всемирной Федерации Советов» — место России «у параши». Вроде Монгольской Народной Республики при СССР — как в «реальной» истории.
Всё же договорились об сотрудничестве «Красного рассвета» и «Межрабпома» в создании «на паях» двух десятков рыбо-перерабатывающих заводиков вдоль Волги и на северных берегах Каспия.
Почему-то в окружённой морями Советской России — с её то, неисчислимыми реками, речушками и озёрами — продаётся на удивление мало рыбы, не говоря уже про морепродукты.
Конечно, я не про «осетрину первой свежести» на столах ресторанов и «спецбуфетов» — для нэпманов и партноменклатуры. Я про массового потребителя — про народ, то есть.
Стоит только немного отъехать от водоёма — как не встретишь ни одного продавца этими видами продовольствия. По-моему, дело в способах хранения, переработки и транспортировки этого скоропортящегося продукта — они были крайне отсталыми, оставшимися ещё со времён царя Гороха.
И я намерен — хотя бы в среднем Поволжье, эту ситуацию несколько исправить.
Было решено попробовать создание сети автозаправочных станций «АЗС» в крупных советских городах, начиная с Москвы. В Германии они, хотя и не «на каждом шагу» как в «моём» времени, конечно, но когда ехал на поезде — попадались на глаза довольно частенько, даже в сельской местности.
На просторах «одной шестой» — ни одной бензоколонки, я за три года не видел…
Заправляют технику буквально вёдрами!
Хотя, есть повод для личной гордости: уже, всё чаще и чаще — из двадцатилитровых канистр, производства ульяновского кооператива «Красный рассвет».
Кроме того, было подписано «намерение» о помощи в организации Ульяновской «Станция селекции сельскохозяйственных культур», участии в деятельности АО «Красный лесхимпром» и кое о чём ещё, «по мелочи».
Ну, с паршивой арийской овцы — хоть шерсти клок!
* * *
Закончив дела производственные, перешли в политике.
— … Вилли, — перевоплотившись в библейского Змея-искусителя, говорю я ему, — а не кажется ли тебе, что «Межрабпом» — может и должен играть более важную роль в Веймарской Республике, чем Коммунистическая Партия Германии?
Бла, бла, бла и, по глазам вижу — осторожно пробует наживку:
— Это было бы весьма желательно.
— Мало того и в международном движении, твоя организация — могла бы играть более важную роль, чем даже Коминтерн.
— Почему, камрад?
Между нами, определённо уже установлен некий «вербальный контакт» и поэтому, я могу позволить себе говорить вполне откровенно:
— Что сам Коминтерн, что компартии в него входящие — суть есть пустопорожняя говорильня…
«И террористические организации, — хотелось добавить мне, но я не рискнул, — которые рано или поздно, прижмут к ногтю. Теперь уж скорее рано — после вчерашнего прискорбного инцидента».
— … Мы же с тобой, камрад Вилли — люди дела. Ведь верно?
— Oh ja! Sie haben vollkommen recht, Genosse Seraphim!
— А люди
