Книга По следам обречённых душ - Ласточкин

даже полезно. Да и с Лаурой Инетта вела себя приемлемо.

— Ты такая смешная, — вдруг заговорила та. — Зачем тебе интересоваться миром, в котором я живу, если ты не собираешься в него выходить? Это так жалко на самом деле, видеть только то, что хочешь. О, это же Инги!

Инетта, чуть завидев Ингелео, бросилась к нему. Лаура же выдавила из себя недовольный вздох и направилась в общежитие, думая о том, какой же у знакомой мерзкий вкус на парней.

Солнце, изредка выглядывающее из-за пышных облаков, неприятно слепило. Прохладный ветер заставлял ежиться. Из-за появившейся измороси трава хрустела под ногами и приобретала более насыщенный синий оттенок. Голые деревья зябко трясли ветвями. Аккуратные лавочки, расставленные на территории, ловили на своей поверхности свет, как и окна академии. Ребята, кто энергично тёр плечи в попытке согреться, кто весело болтал, а кто старался поскорее укрыться от холода.

Ингелео хмуро окинул взглядом покрывшуюся инеем сине-зелёную траву, желая, чтобы сезон лакрилиса поскорее закончился. Благо зона, в которой находилась академия, не сильно подвергалась капризам этого периода.

Обычно погода в лакрилис путешествовала по зонам, выбранным самой природой. Она была устроена странным, но интересным образом. В этот сезон можно наблюдать и снег с градом, и дожди, и густые туманы. Главная особенность, что погода перемещалась по определённым секторам каждые две недели. Это происходило следующим образом: пока в одном секторе шли дожди, в другом барабанил град, в третьем стелился туман, а по истечении двух недель погода менялась, там, где лил дождь, мог пойти снег, где был туман — начинался град и так весь сезон.

Ингелео не любил холод и неприятные мурашки от него терпеть не мог. То ли дело ветер, в этой стихии он чувствовал себя, как рыба в воде. Коротко покрутив пальцем, он заставил холодные потоки обступать его, а потом и вовсе окружил себя невидимым куполом. С ним было не так холодно, хоть и приходилось его удерживать, Ингелео не чувствовал напряжения, потому как такие простые приёмы он мог делать, не утруждаясь и не надрываясь.

Ход его мыслей плавно перетёк в другое русло. Он вспомнил, как врезался в застывшую посреди коридора подружку Малера, которая похлопала удивлённо глазами, увидев его перед собой. Мерзость, он до сих пор пытался стряхнуть с себя следы её отвратного запаха. Вспомнил, как куда-то нёсся Малер. Конечно эта ситуация и не тронула бы его, если бы чуть позже он не заметил, как Флатэс, выглядывая из-за угла, подслушивал кого-то.

Как же сильно Ингелео удивился, застав Малера с Калесой, однако поражённое лицо Игнэйра стало, точно бальзам на душу.

В обычное время он бы просто прошёл мимо или попытался поддеть главный раздражитель. Несносный оборванец. Смутьян старался насолить Флатэсу, как только мог, даже с его вечным дружком успевал грызться, но желаемого эффекта всё равно не получал. Ингелео просто не переваривал озорного мальчишку и хотел однажды устроить ему подлянку, чтобы тот знал своё место. И вот когда такая возможность подвернулась, по какой-то причине его одолевали сомнения. Он размышлял, сдать их сразу или лучше поймать с поличным. У обоих вариантов были свои плюсы и минусы. Тем не менее, подставлять Малера и Калесу в его планы не входило, просто потому что они ему не интересны, да и проблем со стервозной девчонкой ему не нужно.

Если Ингелео и поддевал Малера, то только ради того, чтобы получить реакцию Флатэса. Ему до безумия хотелось увидеть другую сторону этого чересчур радостного прохиндея, он желал видеть его отчаяние, чтобы он сломался, хоть порой и сомневался, нужно ли ему это. С этим вопросом так хотелось пойти к Эльтену и попросить совет, но он ведь снова заладит старую песню про то, что это плохо. Флатэс, всё-таки, его друг.

Эльтен же пытается их примирить, он лучше убьётся, чем даст Ингелео возможность напакостничать. Элисару же это навязываемое примирение и даром нужно не было. На кой ему вообще этот сопляк сдался?

В отличии от братца, Люксальта никогда не лезла в его с Флатэсом дела. Она всегда принимала нейтральную сторону, хоть порой могла приободрить Элисара или поругать. С ней ему было даже как-то проще, хотя она дальше своего брата редко кого видела. Но Ингелео всё понимал, ведь она как-то поведала ему их с Эльтеном историю, с тех пор они стали дружнее. Пройди сам Элисар через подобное, наверняка вёл бы себя ещё осторожнее и грубее.

Однако вопрос о дружке Флатэса оставался открытым. Как ему поступить лучше? А удовлетворит ли это его? Он помотал головой. Конечно удовлетворит, иначе и быть не может.

Ингелео засунул руки в карманы, когда оказался за зданием, где холодный ветер его беспокоил уже не так сильно, и вдруг замер. Малер и стервозная блондинка шли друг другу навстречу. Остановились друг напротив друга и что-то начали обсуждать.

Ингелео был уверен, что разговор идёт о проникновении в кабинет. Малер оглянулся по сторонам, заметив смутьяна, мотнул собеседнице головой, и они пошли в сторону стадиона.

«Очень интересно. Нельзя упустить их», — промелькнула мысль.

Он уже было начал идти, как кто-то схватил его за руку. Скривившись, Ингелео сразу же отдёрнул её и злобно сверкнув глазами, обернулся. Место прикосновения, как ему казалось, стало источать зловонный запах и покрываться чёрной грязью. Тошнота мгновенно дала о себе знать, а потому он с особым усердием и омерзением стал вытирать руку о брюки; обтирал так, будто желал, чтобы кожа слезла вместе с отвратным отпечатком девицы. Перед ним стояла незнакомая девушка. Она противно хихикала и смотрела на него с не менее тошнотворным заинтересованным взглядом. Будто пыталась флиртовать.

Поведение академки разозлило его. Из-за неё он упустил из виду ту парочку. Что за дрянь такая? Ингелео хотел было броситься в погоню, как она начала что-то щебетать и снова потянула к нему руки, как он отшатнулся, смерив её убийственным взглядом:

— Ингелео, привет! Мы ещё пока не знакомы, но… может… мы сможем подружиться? — Она улыбнулась.

У Ингелео дёрнулся глаз. Он не понимал, правда ли она неадекватная или просто прикидывается, а потому просто молчал, решая, как же её послать.

— Уверена мы и дальше сможем пойти. — Академка кокетливо подмигнула.

Ингелео подавил тошнотный порыв. Кроме не умеющих за себя постоять тихонь, больше он ненавидел только прилипал. Такие девицы постоянно пытались кинуться ему на шею или проложить себе путь ему в штаны. Мерзко. Даже зная какой он — они всё равно липнут. Слабо верилось, что всему виной только его внешность, наверняка,