Книга Бурят - Квинтус Номен

жестокость, с которой они наказали товарища Краснощекова за мелкое, в общем-то, нарушение обычаев…

— Мелкое? Представьте, что кто-то без спроса зайдет к вам в дом, плюнет в лицо вашей матери и прикажет привести ему дочь вашу для утех плотских… а этот, извините за выражение, товарищ, повел себя куда как более нагло.

— Я по дороге из Иркутска говорил об этом с товарищем Кузнецовым, но он тоже некоторых обычаев бурятов не понимает. Может быть вы, как бурят, мне о них расскажете? Я хотел спросить про…

— Вообще-то я русский дворянин, у меня только бабка была дочерью бурятского ноёна. А насчет обычаев… Буряты — очень мирный и спокойный народ. И очень законопослушный, если вас это интересует. Мирный и законопослушный в том числе и потому, что по обычаям немирные и незаконопослушные весьма быстро становятся совершенно мирными и полностью законопослушными. Ибо мертвые буянить и законы нарушать уже не могут.

— А их отношение к русским, другим национальностям…

— А им эта ваша национальность безразлична, разве что по отношению к китайцам безразличие пропадает. Что понятно: китайцы бурятов, как и монголов, за людей не считают. Не считали…

— Что значит «не считали»? Теперь считают?

— Теперь да, считают. С самого того момента, как всех китайцев их Монголии выгнали. Не всех выгнали, большей частью все же поубивали…

— Интересно… и когда?

— Из Урги их выгнали позавчера, до конца месяца в Монголии китайцев больше вообще не останется. Во Внешней Монголии, границы которой определены Кяхтинским соглашением. Но так как китайцы первыми его нарушили, сделав соглашение ничтожным, то… мое мнение — Сухэбаатар и Чойбалсан китайцев и из Внутренней выгонят. Будет, конечно, это несколько кроваво, но китайцев-то в Монголию никто насильно не тащил.

— Вы думаете, что у монголов есть шанс победить китайцев?

— А зачем бы я полсотни тысяч русских солдат туда послал?

— Вы⁈ А какое отношение вы имеете…

— Ну вы же нарком по делам национальностей, так что, думаю, вам стоит знать вот что. Монголы и буряты — это практически один народ. Практически один язык, мелкие различия в религиозных воззрениях, но настолько мелкие, что они никому не мешают. А я, как Председатель правительства Забайкалья, просто обязан защищать интересы народов этого самого Забайкалья. Вот и защищаю… или вы думаете, что я чуть больше сотни тысяч беляков к себе забрал из человеколюбия?

— Очень неожиданный поворот… Теперь понятно, почему вы так упорно требовали переслать всех пленных к вам. Но… а вы уверены, что эти беляки не свергнут затем товарищей Сухэ-батора и Чойболсана?

— Уверен. Чтобы кого-то свергнуть, этого кого-то сначала вознести нужно туда, откуда обычно свергают. А эти двое — всего лишь командиры двух монгольских дивизий, подчиняющиеся правительству. А правительство эти бывшие беляки — Николай Павлович сделал акцент на слове «бывшие» — не свергнут. Их просто незачем этим заниматься.

— Ну хорошо. Тогда давайте обсудим дальнейшее… наше взаимодействие. И сотрудничество, по крайней мере до тех пор, пока мы вновь не объединимся в единую страну, нам придется как-то взаимодействовать и, надеюсь, сотрудничать.

— Готов это обсудить, вы, я гляжу, уже поняли, что нам сотрудничать придется невзирая на некоторые, скажем так, разногласия в методах строительства социализма. Я предлагаю начать с того, что Советская Россия гарантирует гражданам Советского Забайкалья право свободного передвижения по вашей территории, признает наши паспорта. И гарантирует свободное перемещение приобретенных нами товаров по вашей территории к нам.

— А раскрыть последнее предложение…

— Мы сейчас многое вынуждены покупать в Америке, но в Европе то же самое зачастую дешевле и качеством получше. И мы уже ведем переговоры о закупке всякого разного, но доставка по морю из Европы через Владивосток занимает слишком много времени и мы бы предпочли это перевозить по железной дороге.

— Я думаю, что в правительстве такое предложение возражений не встретит. Однако сейчас железная дорога настолько перегружена…

— А кто у вас ими управляет? То есть кто у вас министр путей сообщения?

— Троцкий.

— Теперь понятно, почему у вас на железных дорогах творится форменный бардак. Но с этой бедой я вам помогу справиться, хотя бы немного, но помогу.

— И как? У нас острая нехватка паровозов, вагонов…

— У вас нехватка мозгов и желания работать. Передайте мне участок дороги от Иркутска до Красноярска — и уже у середине лета движение по нему будет бесперебойным. При условии, что никто не будет вмешиваться в нашу работу, и никто не будет трогать наших людей.

— Я не могу решить этот вопрос… да и сможете ли выполнить, что обещаете?

— Сможем. Никифоров поступил мудро и просто передал всю дорогу нам — и в Дальневосточной республике железная дорога работает прекрасно. Там и паровозов хватает, и вагонов, и людей, чтобы все это обслуживать. Но, прошу обратить внимание, там работают — по-настоящему работают, а не лозунги на митингах кричат — царские еще специалисты. Которые работу знают, сами хорошо работают и других заставляют работать хорошо.

— Заставляют?

— Ну да. Если какой-то рабочий вдруг посчитает себя гегемоном и начинает вопить о притеснении его, всего такого хорошего, царскими сатрапами, то этого юного гегемона железнодорожная полиция аккуратно вытаскивает и отправляет поработать без притеснения на стройки фабрик и дорог.

— Полиция⁈

— То есть милиция, конечно же. Но тоже состоящая из профессионалов. Чтобы страна развивалась, нужна дисциплина, вот мы ее и поддерживаем как можем. Кстати, товарищу Никифорову это нравится, он уже тоже такую же милицию организовал в городах. И народ доволен: бандитизм прекратился, даже средних и мелких преступлений стало заметно меньше…

— Я гляжу, что у вас здесь все совсем не так, как об этом рассказывали в Москве… отдельные товарищи. А можно со всем этим поближе ознакомиться?

— Конечно можно. Даже нужно, и для начала предлагаю съездить посмотреть Петровский Завод. Там на самом деле очень много интересного…

В поселке Сталина восхитил строящийся завод, на котором вскоре должны были начать выпуск тракторов. И уже начавший работу завод стекольный, на котором вот уже неделю делалось оконное стекло. А Николай Павлович с удовольствием давал пояснения тому, что показывалось «гостю из Москвы»:

— Людей к нас переехало много, им же жить где-то надо, поэтому и строим очень быстро. Однако стекла оконного острейшая нехватка, мужики, кто изготовлением стекол промышлял, даже малой части из потребного сделать не могут — вот завод и закупили.