Книга Бессонная война - Сэм Альфсен

хочу вспоминать о том, что я… существую.

Нуска вздохнул. Эта ситуация казалась ему знакомой. Син точно так же, как и Гирру, сгибался под тяжестью совершённых преступлений. Но Син оставался собой несмотря ни на что, он шагал вперёд с высоко поднятой головой, игнорируя свою боль и неся ответственность за прегрешения. Гирру же пошёл иным путём. Он решил не просто забыть обо всём, что совершил, а…

– Ты просто превратил себя в орудие. Ты отринул свою человеческую суть, забыл, кто ты есть, и стал инструментом в чужих руках. Но почему, Гирру?..

Арцент ещё некоторое время стоял, но затем сделал несколько шагов к центру комнаты и медленно опустился на край кровати. Волосы скрыли его лицо, и Нуска мог разглядеть лишь еле заметно подрагивающие губы.

– Мои родители… С того момента, как я получил имя, они знали, что я не такой, как другие. Что я наделён силой духов. И боялись этой силы, потому что не понимали её. С самого рождения меня принижали, «ставили на место», говорили, что я не могу быть особенным, что я обязан заслужить переданную мне силу. Кто-то из семьи меня сторонился, кто-то искал повод плюнуть в лицо. И лишь сестра относилась ко мне по-человечески. Да и то потому, что… это имя должно было принадлежать ей.

– Ей? Но как… Она… – изумлённо выдохнул Нуска, примерно догадываясь о том, что произошло.

– Имя Гирри было дано ей при рождении. Я изначально не должен был стать кем-то особенным. Однако когда родился я, она решила назвать Гирру меня, а себя – Жери, в честь покойной матери. Но, став простой женщиной в нашей семье, она…

– Стала для них тем, кто должен рожать потомство, и потеряла ценность в каком-то другом смысле? – понимающе кивнул Нуска и со вздохом сел рядом.

Такие истории он слышал не раз. И встречал в трущобах женщин, которых за ненадобностью просто вышвырнули вон. Обычно они были сломлены настолько, что либо теряли рассудок, либо вовсе не разговаривали и всецело отдавались пьянству или непомерной работе.

– Я… Нуска, ты же всё видел. Ты видел, что́ я совершил. С детства Жери понимала, что никогда никем не станет, что, чего бы она ни добилась, всё для неё закончится одним – ритуалом совершеннолетия, а затем рождением детей. Я хотел защитить её, но что же я сделал, Нуска?.. Что я… сделал… – Голос Гирру сорвался. Он схватился за голову и с громким шипением, рвущимся через стиснутые зубы, чуть не вырвал у себя клок волос. Нуске даже пришлось вмешаться – лекарь накрыл побелевшие костяшки арцента своими ладонями и покачал головой.

– Гирру, сколько лет ты собираешься винить себя? Разве это что-то исправит? Почему ты, находясь на своей должности, не мог бы…

– Что, Нуска, что? Что хорошего я могу сделать? Я – мужчина. Точно такой, как и те, кого презираю. Я не имею никакого права…

– Но кто тогда должен это сделать? У кого есть такие полномочия? Разве Арцента не является до сих пор единственным городом в Скидане, где женщины не имеют права выбирать свою судьбу?

– Да. Да, ты прав. Жери отказалась от своего имени лишь по той причине, что знала… Её руки всё равно будут связаны, – замотал головой Гирру.

– Получается, своё имя и судьбу… можно передать кому-то другому? – неуверенно переспросил Нуска, нахмурившись. Но ответа так и не получил, потому что Гирру вдруг вскочил и заметался по комнате: он топтал собственные документы и безумными глазами смотрел по сторонам.

– Я не заслужил, Нуска. Не заслужил ни это звание, ни этот дворец… – Он махнул руками, обводя свои запущенные и грязные покои. – Нуска, я не заслужил этого! Почему моя сестра… Почему Жери должна была страдать, когда я жил все эти годы, ни о чём не заботясь?! Лишь потому, что я мужчина… Поэтому я не должен был проходить через то, через что прошла она?!

Гирру не кричал, но голос его срывался после каждой фразы. Нуска почувствовал нездоровое дуновение дэ – кажется, именно сейчас энергия ударила арценту в голову, желая похитить последние крупицы его рассудка.

– Гирру, подожди… – предостерёг Нуска, вскакивая с места.

Он уже хотел воспользоваться помощью времени и быстро очистить разум Гирру, но тот первым сократил дистанцию и… крепко обнял Нуску за плечи. Лекарь растерялся настолько, что просто застыл, чувствуя частое биение чужого сердца.

– Скажи мне, Нуска, заслужил ли я прощение? Можешь ли ты… Хотя бы ты простить меня? Я не желал рождаться мужчиной и не желаю им быть… Как можно закрыть глаза на то, что я сотворил, как можно мне продолжать жить, есть, спать и радоваться, когда моя сестра и все Герье мертвы по моей вине?!

Нуска стоял и смотрел, как сурии утыкается в плечо и, как малое дитя, рыдает, хватаясь за его одежду. Возможно, кто-то другой даже почувствовал бы отвращение или его захлестнуло бы чувство собственного превосходства, но… Нуске тоже нестерпимо хотелось завыть. Сказать, что этот мир несправедлив. Подтвердить, что с самого начала эта жизнь была нечестна с ними.

Лекарь медленно опустил руки на спину Гирру, сдерживая бьющую его дрожь. А затем заговорил:

– Гирру, послушай. Тебе не за что просить прощения. Из-за того, что жизнь оказалась несправедлива к тебе, из-за того, что люди, которые были возле тебя, оказались самыми настоящими ублюдками… ты не должен ненавидеть себя. Ты не должен винить себя. – Нуска обнимал всё крепче и крепче. Даже слёзы арцента были горячими и сейчас невыносимо жгли промокшее насквозь плечо. Но Нуска терпеливо ждал, пока Гирру придёт в себя. – Твои помыслы, желания и мечты изначально были чисты. Да, ты истребил практически всех Герье, но и они совершили столько ужасного, что их невозможно было простить.

Гирру молчал. Нуска понимал, насколько ему сейчас тяжело: наверняка этот аристократ ни разу в жизни не позволял себе плакать или даже жаловаться, пенять на судьбу или попросту быть слабым. И теперь, когда этот взрослый мужчина в отчаянии цеплялся за него, лекарю хотелось помочь хоть чем-то.

На всякий случай лекарь всё-таки прикоснулся к волосам Гирру, провёл пальцами по лбу, очищая его голову от воздействия дэ.

Нужно было что-то сказать. Задать ему направление и указать путь. Нуска не был уверен, но… Что сделал эрд, совершив свои грехи? В чём он нашёл свой собственный путь к прощению?

– Гирру, теперь ты главный сурии огня и глава семьи Герье. Своими руками ты способен выстроить новый мир, где у женщин и мужчин будут равные права,