Книга Любовь и замки. Том 1 - Жюльетта Бенцони

И в замке начинается пышный праздник, на котором каждый видит, какой радостью светятся глаза юной невесты, с первого взгляда влюбившейся в своего храброго генерала. Бедное дитя от всего сердца верит, что радостный день повлечет за собой вереницу счастливых лет, лет беспокойных и тревожных, как это и положено жене солдата, но скрашенных появлением целой оравы ребятишек.

Увы, не проходит и двух недель после свадьбы, как новоявленный супруг, заявив, что служба Франции интересует его не более, чем семейная жизнь, не сказав никому «прощай», собирает вещи, седлает своего коня и прямехонько отправляется в Австрию.

Две недели супружества, когда надеешься на всю жизнь! Юдифь в отчаянии, она безутешно рыдает, отказываясь верить в весь этот ужас. Ее муж уехал, это так…. но он вернется; и потом, возможно, она все же станет матерью, а это ускорит его возвращение. Очень долго молодая женщина будет хранить эту надежду, отталкивая от себя мысль о том, что ее герой мог так неожиданно, таким бесчестным образом покинуть свой дом и во второй раз предать свою страну, которая простила его. Она принимается писать ему и будет писать долгие годы. Эта переписка без ответа, объяснение в любви, бесконечные признания будут продолжаться ровно столько же, сколько и жизнь Юдифь. Он никогда не ответит ей! Однако сколько в этих письмах любви и целомудренной нежности. «Вы ясно дали мне понять, что я вам глубоко безразлична. Что ж, мне остается только приспособиться к вашим прихотям и желаниям, надеясь все же на то, что вы предпочитаете любить, сохраняя полное молчание. Я искренне в это верю, и эта вера помогает мне преодолеть мое ужасное одиночество».

Бедняжка Юдифь, она приписывает ему мысли и поступки, на которые он никогда не был способен. Но она продолжает верить в непогрешимость своего возлюбленного супруга и потихоньку начинает собирать о нем сведения от тех, кто возвращается с поля сражения. Так, Юдифь узнает, что Клод-Александр прославляет себя в битве под Белградом, и эти новости делают супругу героя счастливой. И, естественно, она пишет ему, надеясь получить хотя бы маленькую весточку, которая так и не приходит. Тогда она пишет снова: «Я молю вас лишь об одном: рассказать вашему слуге о том, что у вас есть жена, которую вы любите и которая просит лишь, чтобы ей сообщали время от времени, что вы живы и в добром здравии».

Можно ли сказать более трогательные слова? Бонваль снисходит до того, что приказывает своему слуге давать сведения о нем. Таким образом, супруга становится третьим лицом в их диалоге. Слуга и жена генерала говорят о нем, словно о Боге.

Однако этот «бог» верен себе. Уже давно он находится в самых хороших отношениях с принцем Евгением, но постепенно принц охладевает к нему, и Бонваль, спесивый болтун, допускает грубую ошибку, высмеивая нравы своего господина: изрядно напившись в Париже, он называет Евгения Савойского «Мадам», подчеркивая: «Это потому, что он частенько был дамой для молодых людей». Все смеются, но дело перерастает в большой скандал. Чтобы избежать гнева принца, а также, чтобы скрыться от императорской полиции, Бонвалю не остается ничего лучшего, как искать убежище в Брюсселе.

Однако он не задержится там надолго и находит новое приключение: на этот раз он имеет дело с королевой Испании Луизой-Елизаветой Орлеанской, которую застанут в компании с маркизом д'Эзо и передадут это королю. Но сплетником оказывается вовсе не Бонваль. Напротив, он глубоко возмущен злословием в адрес принцессы, в которой течет французская кровь, дочери «его друга» Регента. Виновницей является маркиза де При, супруга одного из фаворитов принца Евгения. И Бонваль, никогда не писавший жене, бросается к перу и выводит следующие гневные строки: «Мужчины, которые пускают подобные сплетни — все, без исключения, мерзавцы и подлецы, а женщины — подстилки и потаскушки, которые заслуживают того, чтобы им подрезали юбки до самой з…. потому что никто из них не позаботился о том, чтобы защитить репутацию благородной принцессы из старинного французского рода». И дабы открыть людям глаза на все это, Бонваль принимается выражать свои идеи каждому, кто только готов его слушать. Но никто не способен оценить работу его мысли. И в первую очередь, император: он находит неуместным тот факт, что кто-то восхваляет достоинство женщины, которая обесчестила его Королевское Величество. И, подталкиваемый принцем Евгением и мадам де При, император приказывает арестовать нахала и отправить его в крепость Анвер, где бы он мог хорошенько подумать о своем поведении. Если он надеялся утихомирить его таким образом, то он жестоко ошибался; никогда еще Бонваль столько не писал: он осыпает его Величество своими посланиями, в которых весьма недвусмысленно дает понять своему августейшему корреспонденту, что он должен славить Господа, давшего ему столь счастливую возможность править Австрией: империей дураков, вроде маркиза де При.

Возмущенный Карл VI отправляет его из Анвера в Моравию, в крепость Спилберг. Но, странная вещь: никому не приходит в голову дать ему сопровождение — отправляли его туда совсем одного. Бонваль решает воспользоваться этим удобным случаем и устраивает себе нечто вроде каникул: возвращается в Австрию навестить одну амстердамскую красавицу и по пути доставляет себе удовлетворение посредством последнего письма, адресованного принцу Евгению: обвинив его в неблагодарном отношении к своему лучшему генералу, он в заключение своего послания вызывает его на дуэль.

Результат таков: по прибытии в Вену он арестован, представлен на военном совете и приговорен к заточению сроком на один год в Спилбежской крепости.

Он воспринимает все тяготы жизни с такой беззаботностью, что делается другом губернатора крепости. Они частенько играют в шахматы, и губернатор рассказывает ему интереснейшие истории, посвященные сражениям против турок, о которых у этого человека сохранились самые живые воспоминания. Таким образом, выйдя на свободу, Бонваль приходит к выводу, что Восток мог бы доставить ему немало радости.

Он раскланивается с Австрией, приезжает в Венецию, где проводит развеселые дни, но откуда также спешит уехать, дабы избежать встречи с австрийцами; принц Евгений, который находит наказание слишком мягким, желает сделать его пожестче. И Бонваль, не дожидаясь решения принца, отправляется прямо в Константинополь, чтобы вручить свою шпагу султану.

Махмуд горячо принимает его, доверяет ему свою артиллерию, нарекает его Ахмет-пашой и обращает в ислам.

Эта новость наводит во Франции на всех ужас. Однако Вольтер, воспринимая все со свойственной ему иронией, пишет: «Что меня удивляет, так это то, что, прибыв в Среднюю Азию, он тут же не изъявил желания служить Персии и не посчитал за удовольствие направиться в Китай, дабы успешно перессориться там со всеми министрами».

А как же все это восприняла Юдифь? Новость об отступничестве своего супруга была тяжелым ударом для графини. Она вдруг поняла, что Клод-Александр — человек окончательно потерянный, а потому она перестала писать. Четыре года спустя, зимой 1741 года, она умерла. И вместе с ней угасла ветвь Бонвалей.

Как это ни странно, но прекращение этой бесконечной переписки ужасно поразило Ахмет — пашу, но еще больше его тронула смерть Юдифь. В этот вечер, за ужином, он принялся рыдать, слушая французскую мелодию. Тогда он снова берется за перо, но на этот раз он пишет своему старшему брату. Несчастье его родины не может оставить его равнодушным. «Попробуйте раздобыть неаполитанский фрегат и приезжайте в Рим, — отвечает маркиз. Там вы получите мир с Богом и обретете наконец покой. А там видно будет». Но уже поздно. Бонваль-Паша в свои семьдесят два года был слишком пристрастен к вину, что очень дорого ему стоило. В июле 1747 года он умирает на берегах Босфора, заснув навеки, так и не увидев свою страну и верную Юдифь. Однако было бы немаловажным сказать, что он оказал немалое влияние на султана в пользу Франции и, таким образом, сослужил еще большую службу родине, нежели если бы он там оставался.