Книга Раскол - Кори Дж. Херндон

Мой первый вопрос относится к обвинениям, легионер, - сказал он, - и к тому, о чем эти обвинения говорят нам, и что скрывают. Где, конкретно, проходили все эти события? Опишите нам обстоятельства. - Он указал пальцем на Пушка и требовательным тоном произнес, - куда делись ангелы?

Долгое время, единственные звуки в сводчатой палате Сената исходили лишь от Азориусовских присяжных душ, шепчущих голосами, выходящими за пределы ясности. Но даже они затихли, когда Пушок начала говорить.

- С одним исключением, Ваша честь, - сказала она, - я полагаю, что все ангелы мертвы.

*   *   *   *   *

Фонн услышала песнь перед самым пробуждением, как это происходило всегда. Песнь была первым, что входило в ее разум, еще до того, как она сама осознавала, что пришла в сознание. Обычно, она считала это обнадеживающим способом входить в мир яви каждый день, как будто мгновенно осознавая, что ты дома, в безопасности, даже если ты спишь рядом со своим волком, у залитого дождем костра, на дороге, на противоположной стороне мира.

Довольно странно, все это было не далеко от истины. Фонн, моргнув, раскрыла глаза, смотря на полуденное солнце. Она сидела у дороги, опершись о мильный столбик на обочине. В тревоге она, шатаясь, поднялась на ноги.

Они пропали. Рекдосы. Ее волк. Верблюды. Скауты. Ее сын. Пропали.

Фонн сделала неуверенный шаг, сохраняя равновесие, чувствуя душные объятия паники, мир кружился вокруг нее, и она едва не поскользнулась на луже крови. Она медленно обернулась. «Только бы это была не его кровь», взмолилась она. «Пожалуйста».

Кровь была не Мика, и не кого-то из ее скаутов. Но где бы ни были ее пропавшие подопечные, они явно не ехали верхом на верблюдах. Животных зарезали на месте и распотрошили по всей дороге. После того, как она превозмогла первые позывы тошноты, она различила в кровавом месиве неоспоримые куски волчьих частей тела, и, наконец, не выдержав, согнулась пополам, трясясь всем телом и глубоко рыдая. Рекдосы разорвали Тармока на куски вместе с верблюдами. Единственное, что удерживало Фонн от полного нервного истощения, было настолько же неоспоримое отсутствие каких-либо человеческих, эльфийских, или кентаврийских останков.

Ее сын пропал и нуждался в ее помощи. Ничто уже не могло вернуть Тармока и верблюдов, но Мика и остальных еще можно было спасти.

Она развернулась на окровавленной улице, выискивая любые признаки скаутов или Рекдосов, их похитивших. Только сейчас Фонн заметила небольшую толпу, собравшуюся вокруг нее. Некоторые смотрели на нее в ужасе, другие с опаской, но ни у кого, похоже, не хватало мужества или смелости подойти к ней. Она была цела, ее снаряжение было на месте, а ее оружие, как спрятанное, так и видимое, было при ней.

Фонн ринулась к ближайшей шокированной зеваке, толстой женщине, в которой она узнала торговку фруктами, палатку которой они проехали не задолго до того, как дым окутал и похитил ее рекрутов.

- Ты! - крикнула она торговке. Фонн шаталась к ней на неуверенных ногах, и женщина отошла назад. - Что ты видела? Куда они их повезли?

Женщина несколько мгновений заикалась, пока ее рот не сформировал нормальные слова. - Ты жива, - наконец ахнула торговка. - Ты не... Ты так... Ты не зомби, правда?

- Что? - сказала Фонн, и посмотрела на свою одежду. Она вся насквозь была пропитана кровью, ее руки также были ею вымазаны. Фонн поморщилась и почувствовала, как высохшая кровь осыпается с ее щек. - Да, я жива. Я офицер... Нет, в смысле, я охранница ледев. Орден Матери Селезнии. Они похитили моего... Они похитили моих рекрутов, еще совсем детей. Скажи, что ты видела, куда они поехали. Там были Рекдосы. Маньяки.

- Я только... Я лишь видела облако, мадам, - выдавила из себя, наконец, женщина. - Сэр. Туман. Он накатил совсем плотный, потом он окутал вас и все... все это... это все, что осталось. - Она с трудом сглотнула.

- Слушай, я тебя не трону. Это облако. Этот туман. В какую сторону?

- Это были Рекдосы, - сказал другой свидетель, крупный мужчина с глазной повязкой, в фартуке кузнеца. - Беллавна, ты слишком заработалась, чтобы понимать, что, Крокт возьми, ты видела. Я все помню, центурион. Я уже видел этот туман раньше, говорю Вам. Видел его той ночью, когда пропали все дети в окрестностях Чорна. Говорят, это демонический туман. Только Рекдосы могут его призвать.

- То есть, никто из вас ничего не видел? - едва не заорала Фонн.

Девушка в переднике лавочника сделала шаг вперед. - Я видела... Не знаю, важно ли это, но я видела крыс. Очень много крыс. И моей кошки нет уже несколько дней.

- Это правда, - сказал еще один очевидец, и несколько других утвердительно загомонили. Несколько домашних питомцев пропало, и крысы были повсюду, согласилась толпа. Интересная связь с делом, которое она оставила в способных руках Лейтенанта Пиджи, но не относящаяся напрямую к ее сиюминутному кризису.

Или нет? У Рекдоса было много разных имен. Осквернитель. Поработитель. Демон-Бог. И, в более давние времена, Крысиный Король. Фонн отложила это для более тщательного обдумывания, после того, как она выйдет на след демонопоклонников.

Она заставила себя дышать ровно, и вернула себе хоть какое-то подобие спокойствия. Истерикой она Мику помочь не сможет. Поэтому она сосредоточилась на песни. С самого его рождения, Фонн обнаружила, что может без труда разобрать эту единственную струну вечной гармонии звуков, эту неповторимую ноту, которой звучала душа ее сына. И она слышала ее даже сейчас, хоть и немного приглушенно. Он уже был довольно далеко.

Где-то, ее сан все еще был жив. Сердце Фонн забилось чаще, и она вцепилась в эту надежду, как тонущий цепляется за любую, даже саму тонкую леску.

- Простите, леди, - проворчал кузнец, - просто пытаюсь помочь. Как думаете, вам нужно все это мясо? Я только спрашиваю, потому...

Фонн вытащила меч и прижала его к горлу кузнеца до того, как он успел договорить слово "потому что".

- Это не мясо, - прорычала она.

- Эмм, ничего из всего этого? - спросила торговка. - Волк, я думаю, довольно странный на вкус, знаете ли, но вот верблюжатина может пару недель кормить мою семью. И это только один из этих верблюдов. Если они Вам не нужны...

- Да, - сказал еще один, когда толпа начала понимать, что перед ними лишь одинокая женщина, а не какой-то оживший труп, пришедший сожрать их всех.