Книга Старшая сестра - Надежда Степановна Толмачева

из чашек.

Потом Лиза принесла все, что у нее было в запасе: кусок колбасы, немного сливочного масла и три кусочка сахару. Как ей хотелось угостить друзей по-настоящему! Но был еще первый послевоенный трудный год.

Разговор за столом не клеился. Борис вдруг ни с того ни с сего заговорил с Аркадием о политике. Аркадий не в меру серьезничал и высказывал свои суждения безапелляционным тоном.

Васса молча уплетала бутерброд с маслом, насмешливо глядя на молодых людей:

— Ну и скучные же вы, мальчики! Мы ведь газеты тоже читаем. Давайте лучше о чем-нибудь другом… Лиза, я съем еще колбаски?

— Вот чудачка! Еще спрашивает! Кушай, сколько хочешь. — Лиза была рада, что Васса у нее дома впервые пьет чай. Сама она, как ни заглянешь к ней в общежитие, обязательно начнет кормить, в карманы яблок натолкает.

— Боря, а ты что не пьешь чай? Остынет ведь…

— А, я сейчас! — И Боря залпом выпил уже остывший чай.

— Аркаша, и ты пей, — попросила Лиза.

— Ладно, — вяло произнес Аркадий.

— От мамы получила письмо? — спросила Васса.

Лиза утвердительно кивнула.

— Сухое письмо… черствое, — проворчал Аркадий. — Удивительно, как это мать может писать такие письма, — одни укоры.

Васса промолчала.

А Боря, поднимаясь из-за стола, негромко сказал:

— Матери, наверное, трудно, Аркадий. — Он что-то уж очень долго отыскивал на вешалке свою шапку и некоторое время поэтому стоял спиной к товарищам: — И надо понять это. Васса, ну пошли, времени одиннадцатый час!

Гости ушли. Лиза начала убирать со стола посуду, Аркадий развернул газету.

— Аркадий, прочти что-нибудь вслух…

— Но ведь ты сама, когда уберешь посуду, можешь посмотреть газету.

Лиза стояла против Аркадия, держа в руках чайную чашку. И вдруг поняла, что она сейчас может бросить чашку на пол, раскричаться громко, с плачем. Рука, державшая чашку, дрогнула.

— Ты же прекрасно знаешь — после того, как я уберу посуду, мне нужно подшить воротничок к твоей гимнастерке. Видите ли, сам пришить ты не можешь — теперь у тебя есть жена. Но газету же мог прочесть, если тебя об этом просят.

— Да, жена у меня есть, — улыбнулся Аркадий, не отрываясь от газеты. — Правда, очень строптивая. Кстати, что ты от меня хочешь?

— Чтобы ты иногда помогал мне.

— Ты, пожалуй, права. — Аркадий отложил газету и стал помогать жене. Делал он сейчас это весело — совсем не так, как утром чистил картошку. И у Лизы на душе потеплело. Были забыты все обиды, даже боль от маминого письма утихла, стало стыдно за свою недавнюю вспышку.

Раскладывая на столе папки с заготовками для дипломной работы, Лиза тихонько напевала:

В низенькой светелке огонек горит…

Молодая пряха у окна сидит.

— Правда ведь, Аркаша, у Вассы — чудесный голос? Жаль, что ты не слышал, как она поет украинские песни.

Проведя рукой по волнистым волосам, Аркадий заметил насмешливо:

— Я не знаю, хорошо ли она поет украинские песни, но я знаю, что у нее завидный аппетит.

Лиза выпрямилась.

— Аркадий, ты это… серьезно?

— Вполне… И вообще я тебя не понимаю — сами порой сидим голодом, а она на стол вытаскивает каждую крошку. Я давно хотел тебе заметить, только ты не обижайся. Мы же друг другу должны говорить правду в глаза… Ты очень неэкономна. Иной раз покупаешь совсем не те продукты, какие стоило бы купить. Поверь, я не собираюсь главенствовать, хотя муж — глава семьи, но я тебя прошу считаться со мной, с моими советами.

Лиза неестественно спокойным голосом произнесла:

— Вот что, глава семьи, очень трудно экономить, когда вообще не хватает денег. Я тебя не хотела упрекать, но… Не ты ли обещал учебу совмещать с работой? Что-то я не вижу пока этого совмещения.

— Не так легко сделать это в Москве.

— При желании можно… Ну, а за Вассу и Бориса меня нечего корить — нас они не объели. И я рада, что угощала их чаем!

— На первый раз можешь радоваться, а в следующий раз, угощая, мое замечание все-таки учти. И еще о Петрове. Он мне не нравится.

— Чем?

— А тем, что слишком по-телячьи, слишком ласково смотрит на тебя.

— Какие глупости! Уж не ревнуешь ли?

— Да, если хочешь знать… — Аркадий подошел совсем близко к Лизе, сжал ее лицо ладонями: — Я люблю тебя, Лиза, и ревную даже к этому очкастому Петрову. Меня не трогает ни одна женщина с тех пор, как я узнал тебя, — я их просто не замечаю… Ты не веришь? Я люблю.

Лиза горько усмехнулась:

— Если и любишь, Аркадий, то как-то странно уж очень…

4

А ребенок настойчиво давал знать о себе. Лиза просыпалась по ночам и долго не могла заснуть вновь. Прижав руки к животу, она с трепетом ловила признаки зарождения жизни: маленький, еле уловимый толчок под ладонью, легкое движение. Лиза волновалась, испытывая наступающую тревожную радость материнства.

Она закрывала глаза и нежно улыбалась.

Однообразно тикают часы. С плиты спрыгнул серый кот Находка. (Его Лиза нашла в огороде — кто-то подбросил.) Тихо. Ветер бросает в стену флигелька пригоршни снега. Лизе жаль кота — он сухим языком лижет края своей пустой чашки, стоящей под табуретом. Находке хочется молока. Лиза встает осторожно, чтобы не разбудить Аркадия. Достает с полки хлеб, бросает коту мякиш, в чашку наливает теплой воды.

И снова не спится. Думается об экзаменах. Лизе кажется, что она ничего не знает. Завтра — воскресенье, будет заниматься целый день… Товарищи волнуются за нее. Вчера после лекции девушки, отведя ее подальше от ребят, спрашивали: «Не тяжело заниматься? Усваиваешь материал?» В вестибюле, неуклюже подавая пальто Лизе, Борис заметил для того, чтоб ободрить ее: «Зачеты, как и раньше, все сдадим?» Разумеется! Да уж если на то пошло, Лиза совсем спать не будет, а свой курс не подведет!

А ветер все бросает и бросает снег в стену. Во флигеле холодно. И все-таки хорошо! Лизе можно позавидовать. Она становится матерью.

В левом боку резкий щекочущий толчок. «Он толкнул меня ножкой», — думает в полусне Лиза.

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

Во время лекции по истории русской журналистики Ирине Дружининой на стол упала записка: «Сегодня суббота. Едешь в Соколовку? Яков». Иринка была дома в прошлый выходной. В эту субботу мама ее не ждет.

Иринка искоса, с лукавой улыбкой поглядела на Якова. Тот сделал вид, что собирается продолжать записывать лекцию, но Иринку не проведешь. Пожалуйста, записывай, ей-то какое дело! И она быстро наклонилась над тетрадью, когда Яков поднял голову от своей. Смоляные кудри упали ему на лоб. Потом