Книга Игрушки 2 - Артём Олегович Рыбаков

так, что работать с минами будет невозможно.

— Тоха, ты — со мной, а Ваня — с Шурой, — распорядился командир. — Тотен, ты с бойцами в дозоре.

Мы все, кроме окруженцев и Фермера, были одеты в немецкую форму, так что маскировка была обеспечена.

— Какие здесь мины? — спросил командир у Люка.

— «Тридцать пятые». «Лягушки».[10]

— Блин, только на картинках видел. Кто-нибудь с ними сталкивался?

— Я. На «копе». Инструкции по разминированию читал. Но не разряжал ни разу. Мы их сразу подрывали, — ответил Люк.

— Мне бы на взрыватель посмотреть… — сказал Казачина. — А там разберусь…

Люк почесал затылок, пытаясь вспомнить, потом его лицо посветлело:

— Так, если три усика торчат — это нажимной, Зет 35, а если струна в стороны — это ЗетЗет 35.

— Бечёвка на обрыв или на вытяжку? — спросил Фермер.

— На вытяжку. Могла и «тёрка»[11] на ранних стоять. Потом стали аналог нашего МУВа[12] ставить.

— «Тёрка» — это хорошо! Водичкой полить можно, да и бечёвку перерезать проще, чем струну, — обрадовался Казачина.

— Замедление на вышибной — секунды четыре, — добавил Люк.

— Ну, поползли! — скомандовал Фермер.

… Несколько раз нам во время наших игр приходилось проводить «разминирование». То есть всё было по-серьёзному: минное поле, которое надо было пройти для зачёта, невидимые, невесомые ниточки натяжных «взрывателей», хитроумно установленные под дёрном замыкатели, холодный пот, сбегающий вдоль позвоночника. Только здесь в случае ошибки в нас полетят не пластмассовые шарики, выброшенные петардой, а стальные шайбы, и заряд их метнёт раз в сто более мощный.

Все разы, что нам попадались «мины», я был вторым номером у командира: инструмент подать, флажком «мину» пометить, вытащить «раненого», если сценарием это предусмотрено. Подрывались мы два раза и, несмотря на игрушечность процесса, ничего хорошего об этих случаях я вспомнить не могу…

Первое движение шомполом параллельно земле, затем вверх. Бечёвки нет.

Теперь Саша аккуратно втыкает щуп в землю под острым углом. Ещё раз. Ещё. И ещё… И ещё. Звяканье. Есть мина!

Он аккуратно раздвигает траву, из которой торчат тройные усики нажимного взрывателя, и ложится рядом с миной. Моя задача теперь — в случае срабатывания вышибного заряда мины упасть сверху на Сашу, закрывая его своим телом. В качестве призрачной страховки у меня на спине висит рюкзак с вложенным в него небольшим металлическим листом. Ещё обнадёживает тот факт, что готовые осколки должны разлететься параллельно земле. Правда все понимают, что в случае подрыва мгновенно всполошатся немецкие посты на обоих берегах реки, и тогда нас будут искать…

— Булавку!

Я вкладываю в его ладонь обычную английскую булавку. Саша аккуратно вставляет её во взрыватель.

Внимательно осмотрев мину ещё раз, Саша, после секундной задержки начинает по миллиметру выкручивать взрыватель. Я обратился в слух, ведь чем раньше я услышу хлопок сработавшего детонатора, тем больше у меня будет времени, чтобы среагировать.

«Пять секунд… семь… двенадцать», — непонятно зачем я считаю про себя.

Есть! Взрыватель в руке у Фермера. Он передаёт его мне. Я заворачиваю его в лоскут ткани и прячу в висящую на боку коробку от немецкого противогаза.

Саша продвигается вперёд на метр. Я же аккуратно ножом выкапываю мину.

Ползём дальше…

Следующая мина была тоже с нажимным взрывателем.

Затем была хитрая — с «тройником». Командир вначале перекусил кусачками две растяжки, а затем вывернул переходник из мины…

… За два часа наша пара сняла семь мин.

Начальнику Спецкоманды 772 гауптштурмфюреру Вернеру

Срочно. Секретно

30-го июля сего года возглавляемая мной группа была вызвана на место происшествия в посёлке Новый Двор.

При попытке введения в эксплуатацию станции технического обслуживания автотранспорта произошёл взрыв мин, заложенных противником при отступлении. В результате было убито 17 и ранено 12 человек личного состава 172-ой отдельной ремонтной роты.

Как установил эксперт-взрывотехник Крипо Коль, противником была подготовлена группа фугасов, приводившаяся в действие механизмом, срабатывавшим при попытке использовать оборудование станции, причём срабатывали мины не только внутри помещения станции, но и во дворе. Поражающее действие фугасов было усилено за счёт использования большого количества металлических фрагментов (шрапнельные пули, металлические обломки, метизы) помещённых в контейнеры, присоединённые к зарядам взрывчатки. При взрыве также произошло возгорание легковоспламенимых жидкостей (бензина, моторного масла, красок), хранившихся в помещении станции.

Криминальассистантом Колем также обнаружены остатки невзорвавшегося тринитротолуола на полу и стенах ремонтного помещения. Часть фугасов была снаряжена артиллерийским порохом.

К сожалению, из-за гибели большинства свидетелей не представляется возможным установить, что именно послужило причиной инициации взрывной сети.

Как уже упоминалось выше, часть фугасов направленного осколочного действия (4 штуки) была установлена во дворе таким образом, что при подрыве их зоны поражения перекрывались. 2 фугаса были изготовлены из гильз артиллерийских снарядов калибра 7,6-см, имеющих наибольшее распространение у противника и снаряжены свинцовыми пулями, 2 других — были изготовлены из дерева и снаряжены металлическими обломками, гравием и гайками.

Время минирования установить не удалось, но, очевидно оно было проведено ещё до отступления Советов. Как показал опрос военнослужащих 86-ой учебной роты, расквартированной в селе Старое Село в 6 километрах к северо-западу от места происшествия, в течение нескольких дней на станции базировалось какое-то небольшое подразделение сухопутных войск с большим количеством автотранспорта (свидетели неоднократно фиксировали проезды грузовых и легковых автомашин), вероятно — транспортная автоколонна или часть снабжения. В пользу этой версии говорит тот факт, что по сообщению бургомистра одной из деревень, в данной местности проводились заготовки продуктов подразделением 174-го взвода снабжения