Книга Рота - Олег Артюхов

а слева грохнули трёхдюймовки Строгова. От первого же выстрела полыхнула крайняя «четвёрка». Чуть погодя рванула и скособочилась ещё одна. Потом недолёт. А вот и третий танк выбросил вверх столб чёрного дыма с пламенем. Такой молниеносный расстрел явно ошеломил танкистов. Они попятились к шоссе, огрызаясь частыми выстрелами. На поле дым от выстрелов, взрывов, горящих и газующих танков начал сливаться в мутную пелену, застилая и без того неважную видимость. По моим прикидкам в первой стычке наши артиллеристы уработали не меньше четырёх железных крестоносцев.

Ответ немцев не заставил себя ждать. Перед позицией пушек Строгова и за ней вспухли кусты взрывов, потом ещё и ещё. Пушки молчали с четверть часа, и я уже подумал, что батарея погибла, как почти одновременно грохнули два выстрела с запасной позиции. Молодец лейтенант! Успел уйти из-под ответного удара. На правом фланге за перелеском тоже не смолкали звуки напряжённого боя.

Как-то незаметно на землю начала наползать летняя ночь. Разноцветное вечернее небо потускнело, и серо-лиловые краски поглотили в нём все иные цвета. В насупивших сумерках взрывы, вспышки выстрелов, свет фар, прожекторов, всполохи пламени стали особенно зловещими. Густо замешанные на дыме и пыли сумерки значительно ухудшили видимость, но глаза уже привыкли, и подсвеченный боем и багряной кромкой заката мрак не мог скрыть, как, прячась за танками, вблизи шоссе стала накапливаться немецкая пехота. И это означало одно: немцы готовились к атаке после обработки наших позиций гаубицами. Не в силах повлиять на ситуацию я обречённо ждал артналёта, мысленно отчаянно уговаривая лейтенанта Батуру поторопиться.

Будто в ответ на мои опасения вдали из-за пруда донёсся грохот орудийных выстрелов, заставивший вздрогнуть и пригнуться в окопе. Однако страшные секунды ожидания прошли, а вокруг ни единого взрыва. Я машинально перекрестился, догадавшись, что это вступили в бой пушки лейтенанта Батуры.

Осторожно высунувшись из-за бруствера, я напряжённо вглядывался в сумерки, пытаясь хоть что-то разглядеть на пустыре за прудом. Но из-за дымной пелены, подсвеченной вспышками и всполохами, в той стороне ничего не просматривалось. Опустившись на дно окопчика, я откровенно помолился богу, чтобы повезло лейтенанту Батуре, который сейчас двумя пушками вцепился в бок немецкому артполку.

Не сдержавшись и не обращая внимания на свистящий вокруг металл, я опять приподнял голову над бруствером, но неожиданный яркий всполох за перелеском заставил повернуть голову направо. Та-ак. Похоже, пошла в дело и приготовленная сапёрами мерзосмесь. Потом полыхнуло ещё дважды, и ещё. Кипящий вокруг бой достиг кульминации, и в ярости я скрипел зубами и до крови кусал губы, понимая, что теперь от меня уже ничего не зависит. Вернее, зависит лишь только то, что сделаю я сам.

И тут в поле за прудом вдруг нехило полыхнуло, потом ещё раз протяжённее, и мощная вспышка прорвала дымный мрак. Чуть позже по земле пробежала крупная дрожь, в лицо слегка толкнула воздушная волна, и донёсся тугой протяжный гул. Потёмки расчертил фейерверк от беспорядочно разлетающихся десятков горящих снарядов. Я облегчённо вздохнул, догадавшись, что на немецком артполку можно ставить крест. Артналёта не будет.

Но я ошибся. Справа от шоссе ударили две немецкие полковые гаубицы, кинув в нашу сторону шестидюймовые «чемоданы». И нам опять сильно повезло, что в бестолковой суете боя, без пристрелки и корректировки, не видя целей на фоне тёмной лесной кромки, немцы не смогли стрелять точно, поскольку в сумерках расплывались все силуэты. Почти все снаряды упали в лес с перелётом, но и от пары взрывов на склоне впечатлений хватило за глаза.

Тем временем на правом фланге бой начал стихать, но зато вспыхнул на левом. Оттуда донеслись частые хлопки гранат, пулемётные очереди и рычание ДШК. Вскоре там ружейная и пулемётная стрельба настолько усилилась, что слилась в сплошной треск и шум. Пушки Строгова с небольшими перерывами на смену позиции продолжали долбить танки в поле вблизи затянутого дымом шоссе, подсвеченного всполохами пламени от горящей техники.

Насколько мог я старался следить за ходом боя, и потому даже в невероятном хаосе ночного сражения моё внимание привлекло подозрительное шевеление на шоссе. Там из дымной мглы выползла «четвёрка» и подкралась к подбитому танку, возле которого появились тёмные фигурки. Очевидно, воспользовавшись неразберихой боя, под покровом дыма и темноты гансы решили растащить завал. Ну, уж нет, граждане фашисты, можете не намыливаться, бриться не придётся. Вот и опять пришёл мой черёд.

Махнув Бале и Иванову, я впрягся в станок своего противотанкового ружья, мы втроём затащили его наверх и закатили в окопчик. Наводя ствол на тягач, я увидел, что он уже зацепил обгорелый остов и потянул его по шоссе.

— Снаряд!

Затвор клацнул. Хреново видно за всполохами пожаров. Прицел совместился с танковым бортом. Выстрел. Танк замер. Ещё выстрел. Кажется, даже отсюда я увидел, как он вздрогнул. Однако, тем не менее, пушка начала медленно поворачиваться в мою сторону.

— Снаряд!!

Похоже, что выстрелили мы одновременно. Перед окопом рвануло, широко взвизгнули осколки, и я на время перестал соображать, где верх, а где низ. Очухался от того, что мне в лицо плеснули водой и начали пытаться влить её в рот. Я тряхнул головой, отодвинул руку с флягой, выплюнул комок грязи, откашлялся и только потом припал к воде. Уф-ф, хорошо. Опять смерть лишь слегка пахнула холодком.

— Жив, командир?

— Лёха, ты болван, как я могу сказать, что не жив?

— Жив!! Он жив!!

— Спасибо за воду. А сейчас к бою!

— Товарищ сержант, дайте хоть осмотреть, может, поранило где.

— Я сказал к бою! Подсоби-ка, друже.

Упираясь каблуками в землю, мы подняли завалившееся ружьё, поставили его на место, наспех прочистили ствол и казённик, и я вновь принялся выцеливать танки. Мой давешний противник грустно дымил пробитым мотором, ещё больше увеличив затор на дороге.

По-прежнему отовсюду раздавались густой треск выстрелов, короткие пулемётные очереди, свист пуль и осколков, но в ходе боя явно что-то изменилось. Я прислушался. Танковые пушки замолчали. Гаубицы замолчали. Всё ясно.

— Передать по цепочке. Атака пехоты. Штурм! — крикнул я на обе стороны, доставая из складок брезента автомат и гранаты, — огонь всеми стволами по готовности!

Через несколько минут дымный полумрак разорвали вспышки и треск пулемётной и ружейной стрельбы, в нашу сторону взлетели десятки белых ракет, озаривших верхушки деревьев. Начался штурм. На фоне горящих танков я разглядел множество тёмных фигур в касках, набегавших на высотку и со стороны шоссе, и со стороны пруда, и со стороны поля. От сотен ног громко захлюпала низина. Влетевшие с разгона в грязь фрицы гортанно