Книга Взрослые и дети. #Многобукв - Людмила Владимировна Петрановская

учреждений безусловно в плюс.

Имеет смысл всячески поддерживать команды и фонды, которые вы знаете как честные и эффективные. Например, на моих буквально глазах из группы девочек-студенток в мощную команду превратилась «Старость в радость» – очень быстро. Я им доверяю совершенно, девчонки знают, что делают. Фонд «Здесь и сейчас» Тани Тульчинской – пример очень разумной стратегии поддержки учреждений. Ну, про «Отказников» я уже говорила сто раз. Есть много совсем небольших, но очень разумно и много работающих региональных фондов. Информацию найти совсем не трудно, зато будете уверены, что ваш ресурс будет использован с толком.

4. Конкретная непосредственная помощь: перевести старушку, стать волонтером в больнице, стать шефом ребенка из детского дома, переписываться с бабушкой из дома престарелых, помогать знакомой малоимущей семье и т. п.

На первый взгляд – чистая рыба, однако сам по себе опыт общения с людьми «из большого мира» для многих категорий получателей как раз единственный способ получить хоть немного удочки.

Вклад большой, это и сила, и слабость, потому что люди очень выгорают и устают, особенно если учесть, что слова поддержки и одобрения они слышат редко, а вот что-нибудь вроде «тебе что, больше всех надо?» или «это вы собственные комплексы отрабатываете» – сплошь и рядом.

КПД: внешне не очень впечатляет. На самом деле при большом распространении имеет кумулятивный эффект, проблемы получателей становятся частью общественной жизни, их обсуждают, о них думают, они больше не «за забором», а опыт показывает, что если общество о чем-то всерьез думает, оно что-нибудь с этим да сделает. Есть очень много неочевидных составляющих КПД: если ребенок общается с постоянными волонтерами, которым он доверяет, ему всегда есть кому пожаловаться, а значит, многократно возрастает его защищенность от насилия. Кроме того, это мощная страховка на тот случай и период, когда государство не сможет и/или не захочет справляться со своими социальными обязательствами, а оно весьма вероятно в обозримом будущем. Из слабых мест – много организационных трудностей, связанных как с очень ограничивающим законодательством, так и с отсутствием в стране такой специальности, как социальный менеджмент, это на КПД отражается не в лучшую сторону.

Если есть ресурс – участвовать, если нет – просто поддерживать. Катастрофически не хватает инфраструктуры поддержки волонтеров, супервизий, групп по профилактике выгорания, конференций по обмену опытом, премий и других символов общественного признания. Между тем эти люди пропускают через себя мощные потоки чужого горя и боли, и им тоже надо как-то восстанавливаться. Скажите им спасибо. И чаю налейте.

5. Создание инфраструктур социальной деятельности, то есть условий, чтобы: сайтов, СМИ, центров, мест встреч, систем грантов и фандрайзинга, обучения волонтеров и т. п.

Удочка, но в этом и засада: поскольку акт «угощения рыбой» не проявлен, очень неохотно поддерживается спонсорами, и со стороны вообще непонятно, зачем («кормить фонды»).

Вклад души большой, участники профессионализируются и раздавать рыбу больше не хотят, нередко это происходит после острого кризиса разочарования в «простой» помощи.

КПД – разный, от очень большого до не очень. Часто невысокий КПД связан именно с недостатком профессионализма и понимания, что не все и не всегда хорошо делать на волонтерских началах. А приходится, потому что, опять же, деньги на это находить очень трудно. Ну, и государство затрудняет все и вся, как только может. Очень важная часть КПД – само по себе становление третьего сектора, которого в стране практически не существовало при СССР, потом начался бурный хаотичный рост в 90-е и самом начале нулевых, и период тяжелого выживания при путинском правлении. Но кто-то все же прочно встал на ноги и уже научился все преодолевать.

Невозможно ожидать, что на это будут собирать массово. Но там и затраты небольшие. Для мощных фондов не проблема, более-менее хватает тех самых 20 %. А вот малым НКО и начинающим бывает тяжко. Если бы те, кто способен оценить важность создания инфраструктуры, поддерживали прежде всего этот уровень, было бы здорово. Собственно, это прямая задача для спонсоров-корпораций: деньги невелики, а толку много. Но они как-то пока не готовы. Хотят рыбой кормить.

6. Создание и распространение новых технологий социальной деятельности, системно решающих проблемы получателей: экспериментальные площадки, аналитические группы по подготовке изменений в законодательстве, программы переобучения специалистов социальной сферы, исследовательские проекты, система грантов и фандрайзинга для новых видов деятельности.

Это даже не удочка, а мастерская по производству удочек.

Вклад большой, не только души, но и ума, и опыта. И его всегда мало, сколько ни вложи, потому что масштаб задач большой. А вот денежные вложения обычно нужно довольно скромные, но их невозможно почти раздобыть.

КПД потенциально самый высокий. Когда Боулби сумел донести до сознания членов английского правительства и английской общественности, что именно происходит с маленькими детьми в условиях депривации, дома ребенка в Англии были заменены профессиональным семейным устройством в течение чуть ли не пары лет. В Украине ряд изменений в законодательстве и тотальная переподготовка специалистов на основе другой системы ценностей сделали то, с чем не справились бы сотни фондов и тысячи волонтеров: ополовинили сиротские учреждения. К сожалению, у нас это все очень тяжело идет и очень высокий риск, что все наработанное будет уничтожено.

Мне посчастливилось работать именно в таком проекте – в 19-м детском доме, который хоть и был формально госучреждением (за что и поплатился потом), работал именно как инновационный социальный проект. Мы могли учиться у западных коллег, могли пробовать и обобщать опыт, были созданы полные пошаговые технологии семейного устройства любого ребенка, обучены специалисты из некоторых регионов. Было много бардака, мало контроля, много поиска и много находок. И много родительско-детского счастья, хотя и трудностей тоже. Мы набрали максимальные обороты, технология работала, дети все практически уходили в семьи, казалось, вот-вот и будет прорыв, начнется реформа системы на основании нашего, и не только нашего опыта. Вместо этого получили усиление мелочного контроля над приемными родителями, дурацкий Семейный кодекс, разгром служб, симулякр в виде приемной семьи и никакой реформы, никаких служб, никакой переподготовки кадров, никаких технологий.

Невидимые миру слезы

28 августа 2012 г.

(Пост написан по поводу дела Таисии Осиповой, которую около двух лет держали до суда в СИЗО, не давая возможности видеться с маленькой дочкой – Л.П.)

«Свидания с детьми младше 12 лет матерям запрещены». Да почему?! Что, ребенок на ход следствия повлияет? Маляву передаст в трусах? Или дети заключенных – не дети, и по мамам не тоскуют? Не имеют права хоть раз в неделю на час к маме прижаться? За что с ними так?