Книга Бездна - Анатолий Махавкин

– Я и не собиралась его убивать, – голос Воблы. – Честно говоря, я его вообще не трогала бы, если бы он не достал пистолет. А круто он тебя сделал, Швед!

– У-у, сука! – Я почти не узнал лысого по этому рычанию. – Ща я его урою!

– Никто никого не уроет без моего разрешения, – ровный голос Зверя. – Вобла, ты что-то хотела сказать?

– По-моему, я уже достаточно высказалась по этому поводу, – голос утомлённый, словно его обладательница устала повторять одно и то же. – У этого засранца имеется редкий дар – выживать в экстремальных ситуациях. Да, он абсолютно бесполезен как боец, невнимателен и несобран. Лучше всего ему лежать на диване и потрахивать жену. Но я сама бывала в ситуациях, когда гибнут опытные профессионалы, а подобные ему каким-то чудом умудряются уцелеть. В то же время они могут ломать руки и ноги в самых обычных ситуациях.

– Это правда. – Судя по всему, к обсуждению моей персоны подключился Теодор. – Знал я одного писаришку. Ничтожный, надо сказать, человечишка, бабник и пропойца. Однако, когда его эскадрон трижды окружали, истребляя всех до последнего человека, он один умудрялся выжить, все три раза. Потом он, помнится, проворовался, и его отправили на каторгу.

– Вот именно поэтому я советовала оставить его тогда, – сказала Вобла. – Возможно, мы избежали бы той катастрофы.

– Да, сучка, помнится, ты предлагала послать меня, – сипнул Швед. – Я тебе этого никогда не забуду!

Я даже приоткрыл глаза от удивления. Неужели эта злобная женщина-доска, так долго трепавшая нервы и подкалывавшая неудачников, пыталась спасти мою шкуру? Швед, набычившись, поглядел на Воблу, и его лысина побагровела от прилившей к ней крови. Та, однако, была ничуть не обеспокоена гневом разъярённой собачки. Круглый, стоявший рядом с ней, размеренно очищал мой автомат от грязи и ехидно улыбался. Улыбка достаточно странно выглядела на его физиономии. Видимо, не очень часто приходилось веселиться этому человеку.

– А ты чувствуешь себя обиженным? – спросил Круглый самым что ни на есть невинным тоном. – Тебя кто-то обидел?

Похоже, вопрос был не так уж невинен, как могло показаться, так как голова Шведа стала приобретать тёмно-фиолетовый оттенок. Никогда не думал, что у живого человека может быть такой цвет кожи. Глухое рычание вырвалось из груди лысого здоровяка, и он ринулся на Круглого. Точнее, попытался это сделать, но Зверь, стоявший за спиной Шведа, верно, был готов к подобному обороту и ухватил его за плечи. Порыв оскорблённого водителя оказался настолько силён, что даже великан, удерживающий его, покачнулся, а сам Швед шлёпнулся на колени.

– Обидели, – как ни в чём не бывало пробормотал Круглый, укладывая оружие на пол пещеры. – Оскорбили, опустили, можно сказать. Просто ужас какой-то!

– Прекрати, – оборвал его Зверь, но без своей обычной строгости, точно последняя шутка забавляла и его, – не хватало ещё перестрелять друг друга.

– Я попрошу вас прекратить подобные скандалы, – вышел вперёд Теодор и похлопал Зверя по плечу. – Обстоятельства последнее время складываются не в нашу пользу. Не стоит усугублять положение.

– …ные суки! – завопил Швед, вырываясь из цепкой хватки Зверя. – Я вас кончу, уроды! Петухи вонючие!

Так же спокойно, как и всё, что он делал до этого, Зверь снял свободной рукой автомат с плеча и приставил дуло к затылку Шведа. Не в меру разбушевавшийся водитель мгновенно утих и только косился на оружие, угрожающее его драгоценным мозгам.

– Или ты успокоишься, – негромко сказал гигант, прижимая голову Шведа к полу, – или нам придётся оставить тебя здесь. Для меня это будет не слишком большая потеря. Я имею в виду потраченную на тебя пулю.

Поскольку ни бить, ни убивать меня больше никто не собирался, я решил полностью прийти в сознание и подняться на ноги. Лежать, упираясь в жёсткий камень затылком, отбитым Воблой, было не слишком удобно. Упёршись локтями в пол, я медленно приподнялся и осмотрел место, куда меня притащили, пока я был без сознания. Нынешняя пещера оказалась совсем небольшой, напоминая формой и размерами железнодорожную цистерну. С потолка этого круглого «контейнера» свисали какие-то лианы, бледно-фиолетового цвета. Кажется, они слабо светились, но в ярком свете, исходящем от стен, это было почти незаметно.

Если основные события происходили здесь, то у противоположной стены царили тишь и покой. Там сидели три человека, которые, прижавшись друг к другу, испуганно смотрели на громкую разборку. Отсутствовали трое. Во-первых, Сергей. Подумав об этом, я тотчас вспомнил, что отсутствует он уже на веки вечные и увижу я его теперь лишь в кошмарных сновидениях. Не было этого, как его, Семенчука и (сердце сжалось от нехорошего предчувствия) Оксаны. В голове мелькнули мысли одна бредовее другой. Перехватив изучающий взгляд Воблы, рассматривающей меня с интересом естествоиспытателя, я решил поинтересоваться:

– А где, хм, остальные?

– Остальные? – переспросила Вобла и присела рядом со мной. – Или тебя интересует та смазливая шлюшка, с которой ты так мило перепихнулся?

– С ней что-то случилось?

– С ними обоими случилось одно и то же, – вздохнула Вобла. – Когда вас отослали, Зверь приказал немедленно собираться. Почему, не говорил, но спорить никто не стал. Девка твоя задержалась – никак не могла натянуть сапог на ногу, жаловалась, типа сильно натёрла. Емеля крикнул, что времени в обрез, и все побежали. Задержался только бугай из её корешей, хотел помочь. Я на повороте оглянулась, смотрю – этот жлоб взял её под локоть, а она всё сапог тянет. И тут на них упала эта чёрная дрянь. Я ещё подумала, наверное, прорвало где-то перемычку, только смотрю – а за чернью-то уже и нет никого. Исчезли они без остатка, будто растворились. Кислота, наверное.

– Да нет, – сказал я, вяло махнув рукой, – оно – живое. Гналось за мной до последнего, пока не загнало в угол, а потом почему-то передумало и ушло.

Теодор, с интересом прислушивавшийся к нашему разговору, подошёл поближе и тоже присел на корточки. Под мышкой у него была кипа листов и толстая книга в чёрном переплёте, название которой я теперь мог прочитать совершенно отчётливо. Оно поразило меня едва ли не больше, чем всё произошедшее со мной. На потёртой чёрной коже обложки горела золотом надпись, не потускневшая за годы, минувшие с момента издания книги. Если это была не шутка, то под мышкой у нашего руководителя находился мифический «Некрономикон». Из книги выглядывали какие-то листочки, определённо чуждые пожелтевшим страницам древнего тома. Поскольку я рассмотрел на них русские буквы, то предположил, что это был перевод с латинского или какого другого языка, на котором была написана книга.

Бог ты мой! «Некрономикон»! Книга, считавшаяся несуществующей, придуманной болезненным фантазёром Лавкрафтом. Помнится, я как-то читал, будто один одержимый коллекционер мистической литературы предлагал миллион долларов за оригинальное издание этой книги. Чёрт побери! Когда я выберусь отсюда, надо будет спереть этот раритет и толкануть его за полцены. Если, конечно, я ещё буду жив.