Книга Рок-н-ролл со смертью - Борис Седов

– Черт с тобой. Устроим мы тебе почетную отставку. Мне и самому хочется узнать, чем закончится эта история. Мы едем в Ордынск. К кирпичному дому, где растет сосна. К тому месту, где я в последний раз попрощался с Андреем Мартыновым. Заметь, после того я ни разу не пожалел об этом знакомстве…

Глава 2 НЕПРИСТОЙНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Маше было ясно: если Андрей все вспомнил, но до сих пор об этом не сказал, значит, так нужно. Когда машина доехала до моста и Вайс с людьми стали выбираться из салона, вынуждая к тому же ее и Мартынова, она сообразила, что следует согласовывать свои действия с поведением спутника, каким бы удивительным оно ей ни показалось. Лишь когда они на секунду остались наедине, она прошептала: «Ты ли это?»

И он сжал ее руку.

Машина стояла точно на том месте, откуда она швырнула в воду кейс. Как об этом могли догадаться Вайс и его люди, она не знала. Конечно, в забытьи могла и сболтнуть лишнего. Неизвестно, что за гадость ей вводил в руку омерзительный человечек с мертвым взглядом. Само название «кетамин» ей ни о чем не говорило.

Подручные Вайса о чем-то переговаривались между собой, затем Вайс дал знак следовать за ним. Спустившись к берегу, все пятеро направились вдоль нескончаемых, скрученных в зеленую веревку, рядов водорослей.

– Мартенсон, – не поворачивая головы, позвал Вайс, – как думаете, как далеко мог уплыть чемодан?

– Если его не подняли на борт, то он запросто мог оказаться в Обской губе.

– Это где?

– Этот океан омывает и берега Аляски, сэр.

– Вы глупо пошутили.

– А вы глупо спросили. Откуда я знаю, куда мог уплыть чемодан. Мог вообще никуда не уплыть. Его, например, могли выловить рыбаки!

– Хорошая идея, – согласился Вайс. – Томсон! Пойдите и узнайте, кому принадлежат эти сети.

Обернувшись к девушке, Мартынов посмотрел ей в глаза и громко спросил:

– Послушайте, как вас там, леди, а вы не помните место, куда плюхнулся брошенный вами кейс? Под мостом баржа не проходила? Если учесть такую возможность, Вайс, то круг ваших поисков значительно расширяется. Тогда нам нужно идти в обратном направлении, поскольку никто не может поручиться за то, что баржа не плыла на юг.

Маша перевела взгляд на Вайса и поняла, что Мартынов попал в точку. В голове Вайса шла работа, и было видно, что он пребывает в замешательстве.

Еще около десяти минут они стояли у берега, вдыхая неприятный йодистый запах прокисших водорослей, и лишь когда из ворот стоящего рядом дома вышел Томилин, Вайс посмотрел на Мартынова и заговорил:

– Вы же знаете, Мартенсон… Я должен вернуться в Нью-Йорк либо с документами, либо с вами. Для вас, как мне кажется, лучше было бы первое.

– А вы не рассматривали третий вариант, при котором я могу вернуться в США без вас, но с документами?

Томилин подошел, тяжело дыша. Видимо, он до сих пор не мог отойти от схватки на теплоходе и чувствовал себя сейчас не лучшим образом.

– Два дня назад старик по фамилии Фомин хвалился в пивбаре, что выловил в реке серебряный чемодан.

Лицо Вайса покрылось бордовыми пятнами.

– Как удачно ты сходил! Но неужели сейчас выяснится, что старик час назад умер или он выловил не тот чемоданчик?

– Фомин живет вон в том доме, – Томилин указал рукой на покосившийся сруб. – И он только что зашел к себе во двор с веслами и садком.

– Немыслимо, – прошептал Вайс, направляясь в сторону дома.

Получив тычок в спину от Томилина, Андрей двинулся следом за начальником службы безопасности Малкольма.

Во дворе их встретила крошечная собачонка, залившаяся таким беспрерывным лаем, что действительно становилось страшно от ее намерений порвать цепочку. Вайс бросил:

– Томсон, оставайся с нашими друзьями, пока мы будем беседовать с удачливым рыбаком.

Собака задыхалась от ярости. Скрипнули ступеньки крыльца, завизжали дверные петли. Мартынов вдруг стал спокоен. Лицо его приобрело невозмутимое выражение. Знающие его люди, среди которых здесь был только один, который только что вошел в дом, могли бы сказать, что Мартенсон готовится к драке. Томилину, ныне Томсону, знать Андрея ранее не приходилось, и потому он уже проигрывал.

Жить старику оставалось ровно столько, сколь он намеревался хранить тайну о местонахождении кейса – Мартынов был в этом уверен, потому что он тоже здесь был единственным, кто хорошо знал характер Вайса.

«Сколько времени старик будет морочить им голову? – думал Андрей. – Минуту, не больше. Потом Вайс покажет старику купюру, и тот сразу сдастся. И подпишет себе приговор. Скверно».

Времени на раздумья почти не оставалось, но и ошибаться было нельзя. Каким бы мерзавцем Томилин ни был, он уж никак не дурак.

Томилин, Томилин… эти синие от перстней руки… Трудно утверждать, но, кажется, подобные пейзажи на пальчиках рисуют в Верхоянских лагерях. Судя по цвету перстней, гаденыш откинулся года три назад. А кто у нас в это время под Верхоянском заправлял?.. Ага, конечно, Старостин… Он и сейчас заправляет. Ему еще лет пятнадцать париться. Витя Старостин, Седой… Он-то и давал наказ надолбить этому фраеру на пальцах знаки опущенца, только он, больше никто. Без ведома смотрящего такие вещи не делаются… Эх, Томсон, за что же тебя так народ в зоне невзлюбил?

Интересно, ловишься ли ты на немудреные блесны?..

– Эй, петух…

– Чт… что ты сказал? – изумился Томилин, словно только сейчас услышал подобное обращение. Рука его скользнула за пояс и вернулась оттуда, как и предполагалось, с пистолетом.

– Я вот все хотел спросить, да недосуг было. Что будет, если я где-нибудь по дороге маляву местным пацанам зашлю, что со мной путешествует зек, отравивший жизнь Вите Седому? Скажу: Седого три года назад в ШИЗО [14] «красные» прессовали по наводке Томилина, мол, Томилин администрации шепнул, что «законник» Седой в лагере правильного пацана казнил.

Лицо Томилина побледнело, в глазах его вспыхнул огонь. Процесс соображения у него в голове шел очень медленно. После казни новосибирского авторитета Холода Томилину, понятно, плевать было на братву. Разводить такие дела – тема долгая и подробная, потому что за сдачу вора администрации можно поплатиться жизнью, и рубить с плеча никто не будет. А Томилин, понятно, Седого не сдавал и никакого отношения к нему, вообще, не имел. С ним расправились другие. Но вот само упоминание Мартыновым имени смотрящего за колонией альбиноса Седого сбило бандита с толку.

Несколько секунд потери концентрации.

Удар рукой по кисти и второй – точно в фильтрум.

Самая больная точка на лице человека – окружность, очерчивающая нос, губы и подбородок. Удар в фильтрум – это знает даже начинающий боксер – чреват последствиями. Лучше получить удар в ухо, нежели подставиться под удар в подбородок или нос…