Книга Любовь на сладкое - Алина Ланская

Я уже открыла рот, чтобы сказать «Да, это было круто», но меня опередили. Громко так, на всю немаленькую аудиторию.

— Да ладно, Ян. Ты же не тупая, чтобы вести дневник! Как там было… не помнишь?

Я похолодела. Мимо, не обращая на меня внимания, из аудитории выходили люди, Инна уже почти дошла до двери и недоуменно обернулась, не заметив меня рядом.

— Эй, Метла! — Жанна добилась своего. Теперь на нее смотрели все — человек пятнадцать, кто еще не успел выйти. — То есть Метелица. Не помнишь, как в «Сплетнице» было? Ну в школе… лет пять или шесть назад про одну дурочку, которая перед старшеклассником сама стелилась, а он ее лесом слал? Должна же помнить!

Она знает! Все знает! Элина обещала молчать, но глупо, конечно, глупо, что я ей поверила.

— Понятия не имею, о чем ты. — Губы чуть подрагивают, но я заставляю себя улыбнуться. — Я со школой давно простилась. А ты нет?

Жанна молчит, чуть прищурившись, меня эта тишина напрягает.

По твою душу они сюда пришли, Метелица, по твою!

— Да, эволюция не всех идиоток метлой вымела, а зря. — Инна чиркнула недовольным взглядом по Плаксиной и потянула меня к себе за рукав. — Люб, пошли уже.

Последнее, что замечаю, — напряженный взгляд Зарецкой. Яна тоже в курсе?

— Ты знаешь этих куриц? И что за метла? — Инна аккуратно разделяет пальцами свои рыжие кудри и кивает на Жанну с Яной, которые как раз садятся в такси.

— Долгая история… в общем, забей лучше.

Рассказывать, на что именно намекала подружка Бойченко, я определенно не собиралась. Но настроение мне похоронили капитально. Они на этом не остановятся. Янка, Янка, а ведь мы с тобой за одной партой сидели. Ты же сама стебала «маникюрный набор». Она так прозвала Жанну, Ксению и Элину. Они ходили с какими-то сумасшедшими ногтями в школе, даже перья наклеивали. А теперь…

— Слушай, а пошли в «Smuzi & Шаурму»!

— Куда? — не сразу поняла я.

— Ну ты точно только приехала! «Smuzi & Шаурма» — самое тусовочное место этим летом. Они только в мае открылись, но к ним не пробиться. Парень с девчонкой, на пару лет всего нас старше, открыли — выиграли какой-то грант на развитие бизнеса или еще что, да и неважно. Но там такие снеки…

Журавлева закатила глаза и начала качаться, как зомби. Я не выдержала и расхохоталась.

— Не, не слышала, но если это топовое место, то там очередь километра на два.

— Запомни слово из трех букв, Люб. Оно открывает все двери.

Инка быстрым шагом спускается по лестнице и поднимает руку, ловя такси.

— И какое же это слово? — Похоже, мы и правда едем в кафе с таким чудным названием.

— Кир, — лаконично отвечает приятельница в тот момент, когда перед нами останавливается желтое такси.

— Он, что, работает в кафе?

Мне просто любопытно, к тому же мысли об этом рыжем дуэте забивают воспоминание о другой, не такой приятной парочке.

— Кир? В кафе? — Инка посмотрела так, что я сразу поняла: глупость сморозила. Представляю себе почти двухметрового рыжего амбала со скорпионом на шее в белом фартуке официанта, почтительно склонившегося… Да, я погорячилась.

— Понятно!

— Последнее его место работы, которое я знаю, это… — Тут Инна покосилась на водителя. — Короче, продукцию поставлял в магазины.

— Какую?

— Лучше тебе не знать, но магазины были особенные, для взрослых.

«Smuzi & Шаурма» совершенно точно поймали свой хайп — у кафе, спрятанного в обычном сером жилом доме на первом этаже, тусовалось человек двадцать. Сюда случайно не забредешь, это место определенно надо знать. Ладно, посмотрим, что это за ноу-хау!

Свободных мест внутри почти нет, но это и неважно. Практически сразу я замечаю одиноко сидящего за столом брата-близнеца Инки.

— Пошли, он, поди, заскучал! Только сразу скажу, чтобы тебя не клеил.

— Да, похоже, и не придется. Смотри!

— Что за дела? — Инна в не меньшем шоке, чем я. Хотя, что я? Я уже смирилась, что Жанна с Янкой теперь всюду будут за мной следовать.

Уйми свою паранойю, Метелица.

— И почему парни такие кретины? — Журавлева выдыхает, качает головой, но все равно продолжает идти четко к столику брата. Хотя за ним уже не осталось свободных мест.

— Они только сейчас познакомились? Не похоже…

Жанна нас не видит, она вообще никого не видит, кроме Кирилла, так откровенно впилась в его губы, что даже неловко смотреть.

— Это ни о чем не говорит. Курицам придется идти пастись в другом курятнике.

Последнюю фразу произносит громко, даже не удосужившись понизить тон, а ведь мы уже подошли.

— Любовь? — Кир оторвался от Плаксиной и теперь смотрел на меня. — Сама пришла ко мне? Ну молодец.

Жанну перекосило от его слов, но пока она молчала. Точно ненадолго. Янка в шоке смотрит то на меня, то на Инку. В глазах мелькает понимание, и она пытается улыбнуться Журавлевой.

— Мы так и будем стоять? — Инна смотрит только на брата, на куриц (как мне нравится!) никакого внимания.

— Сейчас организую.

И точно, через пару минут он уже тащит два стула. Столик небольшой, мы впятером за ним едва помещаемся, но уходить пока никто не собирается.

— Кстати, хотел спросить. Люб, тебе понравился джаз?

На меня уставились три пары любопытных глаз. От неловкости меня спас официант, который принес меню.

А здесь и правда есть на что посмотреть! И как я могла пройти мимо такого места?

— Мне что-нибудь из вашей грузинской кухни. Где отдельное меню?

Наверное, на нервах, но тон Плаксиной мне сейчас жутко напомнил Элину. Она именно так и говорила, когда Марата не было рядом.

— Сейчас, минута.

Цены демократичные, фотки красивые, состав блюд и названия усложняют и без того непростой выбор. Однако все остальные заказ делают быстро. Я все еще копаюсь. Интересно же! Так увлеклась, что опомнилась, лишь когда почувствовала запах настоящего харчо — точно грузин на кухне есть. Наверняка курицы в курсе.

— Это чо? — презрительно говорит Жанна, глядя на официанта, как солдат на вошь.

— Харчо, — робко и вежливо говорит парень.

— Чо-чо, харчо! Ты мне тут не рифмуй. Поэт выискался.

Жанна не на шутку распаляется, вскакивает места и начинает орать на официанта, бурно размахивая руками. Инка смотрит во все глаза, а я не удивляюсь. Плаксина всегда занимала первое место по хамству в школе. Но с ней никто не связывался, даже учителя. Себе дороже.

— Ты не видишь, что суп отвратительно пахнет? Ты не видишь, что у него неправильный цвет?