Книга Дорога смертной тени - Альбина Нури

Стелле стало не по себе под этим взглядом: она не могла разгадать, что в нем таится. Ангелина моргнула, отвернулась и пошла дальше.

И вот они сидели в ресторане. Перед Ангелиной стоял тонкостенный высокий стакан, полный вишневого сока, Стелла пила минеральную воду. Заказ – салаты, кофе, десерт – еще не принесли. В зале было много зелени, в огромных аквариумах, лениво шевеля резными плавниками, плавали яркие экзотические рыбы. Столик стоял в углу, возле широкого окна, и от остальных посетителей его закрывала большая пальма в кадушке.

Никто не мог видеть, что происходит, не слышал, о чем говорили две красивые девушки за угловым столиком. Произнеся свои страшные слова, Лина опять вперилась в Стеллу пылающим, бешеным взглядом. А после вылила в кадку с пальмой сок, к которому не притронулась, и резким, точным, почти незаметным движением ударила стакан тонким горлышком об стол. Стакан разбился, осколки рассыпались по столу. Острые неровные края хищно торчали, как кривые зубы опасного зверя. На секунду Стелла подумала, что Лина собирается вонзить их в ее горло, но Лина ничего такого не сделала. Не замечая, что поранила пальцы, и с них капает кровь, она приблизила к Стелле лицо и прошептала еще раз:

– Запомни. Хорошо запомни.

Потом поднялась со стула, аккуратно поставила разбитый стакан на стол и, не произнеся больше ни слова, ушла из ресторана, оставив потрясенную Стеллу в одиночестве. «Потрясенная» – это слабо сказано. Она чувствовала, что уничтожена, раздавлена. Сердце ее разорвали в клочья.

Глава четвертая

В тот день Стелла толком не помнила, как добралась до дому и оказалась в своей квартире. Вроде бы к ней подошел официант – принес их заказ. И она, сама не разбирая смысла собственных слов, объяснила ему, что подруга случайно разбила стакан и порезала руку. После она оплатила счет, но не съела ни крошки, и, когда смогла встать, вышла из ресторана. Села за руль, приехала к себе, словно пьяный, который, будучи почти невменяемым, находит дорогу домой, двигаясь на автопилоте.

Девушка безоговорочно поверила этой сумасшедшей: сказала «убью» – убьет. Убьет при малейшем подозрении. А как сделать, чтобы подозрений не возникало? Ведь их тянуло друг к другу. С ней-то все понятно, но Митю тоже влекло к Стелле – она чувствовала это, хотя Митя, похоже, и не отдавал себе в этом отчета.

Что же оставалось делать? Единственное, что приходило в голову – подать заявление об уходе. Уволиться и бежать куда глаза глядят, подальше от Мити и его ненормальной жены. Но как раз этого сделать она не могла…

Стелла нужна Мите как сотрудник, ему будет сложно без нее, может пострадать «Мителина». Но дело, конечно же, не в этом. Будь лишь так, она, не колеблясь, ушла бы, спасая себя и его.

Остановило ее совсем другое. Она слишком любила Митю, чтобы бросить его одного. Стелла была единственным человеком на земле, который знал, какова на самом деле Ангелина. Разве можно в такой ситуации устраниться? Оставить его, не подозревающего, в какой опасности находится? Неужели сможет она спокойно жить, зная, что с Митей в любой момент может случиться что-то ужасное?

Наверное, это было бесполезно и чересчур самонадеянно, но она должна была хотя бы попробовать защитить его.

Поэтому Стелла придумала то, что придумала – и получила возможность остаться возле Мити. Видимо, она была достаточно убедительна, чтобы он поверил. Опровергнуть ее слова было некому – да и кому могло прийти в голову, что девушка станет нарочно плести о себе такие небылицы? И пусть шокирующее признание навсегда отсекло Стеллу от Мити, зато спасло ему жизнь.

Она любила Митю самоотверженно – это было наиболее подходящее слово для определения ее чувства к нему. Здесь не шла речь о героизме или еще чем-то возвышенном, книжном, просто сложилось так, что ей пришлось любить его, отвергая саму себя – свои желания, стремления, эмоции, даже свое естество. Пока были силы, она готова была идти на это, лишь бы быть рядом.

Оставалась она возле Мити еще и потому – чего уж скрывать от себя самой! – что в ней жила вера: когда-нибудь у него откроются глаза на жену, Митя поймет, что такая женщина не может, не должна быть с ним рядом…

Само собой, был еще один вариант – попытаться рассказать обо всем Мите. Но Стелла сразу отбросила его. Он ей ни за что не поверил бы. Чистый ангел, каким Митя считал свою Лину, его трогательный, невинный Ангелёнок (ее просто выворачивало, когда он называл так жену), не был способен на жестокую, с вывертом, выходку, на угрозу убийства и шантаж.

Лина больше не заговаривала с помощницей мужа на эту тему. Походы по магазинам и выставкам, к облегчению Стеллы, прекратились, они теперь почти не бывали наедине, но иногда проводили время втроем – и Лина вела себя, как раньше. Выглядела уязвимой, смотрела взглядом заблудившегося ребенка, смущалась, неуверенно улыбалась, все так же робко жалась к мужу.

Стелла подумала бы, что тот разговор ей почудился или приснился, если бы примерно раз в полгода не получала от Ангелины посланий. Они были вложены в простые белые конверты, без марок. Приходили не по почте: кто-то просто опускал их в почтовый ящик. От мысли, что Лина бывала возле ее дома, возможно, подходила к двери, стояла и прислушивалась или смотрела на окна квартиры, Стеллу пробирала дрожь. Иногда ей требовалось немало мужества, чтобы открыть дверь подъезда: казалось, Лина подкарауливает ее там, на улице. Поджидает, хочет убить или изуродовать – плеснуть в лицо кислотой.

В такие дни она еле сдерживалась, настолько сильно было желание бросить все и уехать к Эмме. Но она не позволяла себе поддаваться панике – чувствовала, что нужна Мите. И понимала, что не может без него.

Послания Лины были предельно кратки и лаконичны: на принтере отпечатано всего одно слово – «Помни». И ничего больше. Это было что-то вроде контрольного выстрела в голову. Письма убивали все надежды Стеллы, еще раз давая понять, что Митя ей не принадлежит и принадлежать не будет.

«Помни», – предупреждала Ангелина, и Стелла помнила. Две любящие одного мужчину женщины, они постоянно находились возле него, но не боролись друг с другом. Даже не начавшись, битва уже была проиграна Стеллой.

Сюда, на работу, Лина отправляла свое предупреждение впервые. Почему? С чем это связано? Страшно было предположить. А вкупе с молчащим Митиным телефоном и сном, что приснился этой ночью…

Стелла боялась развернуть лист и прочесть то, что на нем написано. Но сделать это было необходимо.

Телефонный звонок прозвучал настолько неожиданно, что она не удержалась и вскрикнула. Постояла, глядя на оживший аппарат, как на диковинное животное, непонятно как очутившееся здесь, потом быстро пересекла комнату, сняла трубку и опустила ее на рычаг. Телефон обиженно умолк.

Стелла вновь взялась за письмо.

Оно отличалось от предыдущих. Сильно отличалось. Жаль, что не попало к Мите, что он не прочел его, подумалось в первую минуту. Стелла бы тогда рассказала, что письмо прислала Лина, и он задумался бы, что собою представляет его обворожительная милашка-жена. Но тогда пришлось бы рассказать ему слишком многое. Все. И это наверняка поставило бы его жизнь под удар. Хорошо, что он ничего не увидел.