Книга Сон и Пепел - Алекс Анжело

— Рафаиль, уже уходишь? — насмешливо поинтересовался Моран.

— Да, — бросил тот.

— Неужели холодно? Скорее освежает, — протянул Люций.

— Ну да, конечно, освежает, — иронично откликнулся див и нетерпеливо спросил: — Ты идешь?

— Конечно. — Послышался плеск и звук стекающей воды.

Я уже мысленно отсчитывала секунды, ожидая, когда они покинут грот, как вдруг раздалось задумчивое:

— Хотя-я-я… Я, наверное, еще задержусь.

— Что-то не так?

— Нет, все хорошо. Надо разобраться с кое-какими делами.

— Здесь? В ледяных водах? — В голосе Рафаиля звучало сомнение.

— Да. Именно здесь.

— Ты уверен? — отозвался див.

— Уверен, — безмятежным тоном бросил Моран.

— Ну как знаешь.

Вскоре послышались удаляющиеся шаги, и когда на несколько секунд в гроте воцарился лишь звук пенящейся воды, стекающей в подземный источник, див громко произнес:

— Я знаю, что ты здесь, Сара. Раз, два, три, четыре, пять, Люций идет тебя искать, когда найдет, душу твою он украдет… — Тихий напев разнесся по гроту, с каждой секундой звуча все ближе, а через мгновение я увидела фигуру даэва, шагающего ко мне по берегу, огибая камень за которым я пряталась.    

Он уже успел натянуть хлопковые штаны и накинуть халат, скрыв тело, а в руках держал длинное полотенце.

— Когда? — лишь спросила я, понимая, что все усилия остаться незамеченной пошли насмарку.

— Не сразу. Но я не настолько слаб, чтобы не почувствовать, когда кто-то прожигает взглядом мою спину. Плюс запах… несет моим подземельем. И последнее… — Он поднял ладонь, и откуда-то из-под сводов пещеры ему на ладонь слетела птичка, сотканная из тьмы и ночных кошмаров — всего того, чего так боятся люди. Моран нежно улыбнулся и, взмахнув рукой, отпустил создание.

Холод пробирал меня до костей, впивался острыми иголками в кожу. Я не могла ни на чем сосредоточиться. И тем более оценить по достоинству способности дива.

Оттолкнулась от камня, поплыла к краю озера.

Стоило уцепиться за край, Люций помог мне выбраться на берег, накрывая полотенцем и привычным жестом растирая ноги и руки.

— Совсем замерзла… — произнес он себе под нос, хмурясь.

Я, едва сдерживая дрожь, смотрела на сосредоточенного и недовольного Морана. Такой Люций был мне незнаком.

— Что? — замер он, заметив мой взгляд.

Я моргнула, сбрасывая оцепенение, и промолчала.

Вздрогнула, когда из ниоткуда в руке Люция появилась печать — обычная, начертанная чернилами. Даэв прикрепил листок к моей одежде, и он успел наполовину промокнуть, а в следующий миг одежда высохла. Но будто в отместку пятна крови, которой я испачкала платье, вновь стали ярче и больше не казались обычной грязью. Запах гнили усилился.

Моран отмотал время. Минут двадцать, не меньше. И сделал это так легко! Подобные печати затрачивали колоссальное количество магии, и их уж точно не использовали, чтобы высушить чужую одежду.

Обернуть время вспять можно было лишь на неодушевленных предметах, и то с тем условием, что ранее их не касалась магия.

— Ты видела трупы? — быстро спросил Моран, распознав кровь.

— Да. Они переродились.

Люций кивнул.

— Это не я, — вдруг сказал он, уперев в меня свой взгляд. — Все указывает на то, что это происходит само собой, — пожал див плечами. — В Дэвлате накапливается слишком много теневой энергии.

Ладони с по-девичьи тонкими запястьями, но с явно выступающими костяшками сжимали мокрое полотенце. Пояс белого халата едва держался на его талии, так что ворот распахнулся, открывая кожу почти до самого живота.

— Головы лежали отдельно, — медленно произнесла я. — Их отсекли мечами из нашей стали?

Мне все еще было холодно, но я уже не дрожала.

— Да. Но когда они были еще трупами. Если пронзить теперь, то их можно уничтожить. — Люций распрямился. — Это стало происходить в последний год. Но обычно тела жертв сразу сжигают, поэтому они не успевают переродиться. К тому же монстры из мертвецов получаются значительно слабее. Однако проблема в количестве. Проще справиться с одной сильной тварью, чем с сотней слабых одновременно.

— Сколько времени требуется на изменение?

— Чуть меньше суток.

Я задумалась. Если все так, как говорил Моран, то очень скоро ни одно королевство не сможет бороться с этой нечистью. Их одно за другим поглотит тьма.

Повсюду гибель, смерть, разруха и… кровь.

Вот только почему я должна верить ему?

Теневой див будто прочел в моих глазах этот вопрос, слабо улыбнулся и, глядя в сторону, проговорил:

— Когда-то тебе не требовались доказательства, чтобы довериться мне. Ты всегда прислушивалась к своей интуиции, а не к чужим словам. Этого ты тоже не помнишь, да?

От слов Люция моя голова разболелась. Пальцы крепче вцепились в полотенце. Дыхание участилось. Но сквозь эту боль я, кажется, кое-что нащупала в своих воспоминаниях.

Див вновь присел передо мной, вгляделся в лицо.

— Как странно… — будто сквозь туман раздались его слова. — Тебе не кажется подозрительным, что ты так мало помнишь обо мне?

Я словно проваливалась в трясину. Казалось, реальность находится где-то очень далеко, но голос Морана продолжал эхом достигать моего сознания:

— Как думаешь, Сара? Это ведь правда странно… Странно…

Все звуки затихли, а я окончательно оказалась во тьме.

Глава 9. Академия Снов

Не существует даэва могущественнее, чем одаренный эмпат. Они могут подавить волю к жизни одним прикосновением. Но им следует быть осторожнее, иначе сила обратится против носителя.

«Энциклопедия 1 уровня». Библиотека Академии Снов

Академия Снов, тридцать один год назад…

Сара

Два дуба-великана с выступающими на поверхность корнями и кронами, будто подпирающими небосвод, росли по обеим сторонам дороги, еще издалека привлекая мое внимание. Оба дерева — часть древней магии, охранявшей Академию Снов. Их колдовство было хитрым, коварным и простым… Если войти на территорию учебного заведения не по главной дороге, что проходит как раз между древними растениями, то это место начнет выпивать силу того, кто нарушил границу . Даэв или обычный человек, не имело значения, любой беспомощно упадет на землю.

Долорес как-то сказала, что это магия фейри, которых никто не видел уже много лет. Они так давно не покидали своих холмов, что постепенно о них забыли. Даэвы с неохотой признавали вмешательство волшебного народа, предпочитая об этом не упоминать.