Книга Баланс белого - Елена Мордовина

Приехали назад.

Мишка стал готовить шашлык.

Я нехотя наблюдала за его движениями.

От котла, где лежало нарезанное мясо, шел прозрачный запах. Мясо было посыпано мелко нарезанной зеленью и луком. Мишка, будто матушка к младенцу, часто подбегал к нему и кропил водкой. На шампур он насаживал мясо вперемежку с ломтями сырого сала и посыпал красным перцем.

Пальцы его лоснились от жира, и вид он имел препротивный.

Кулаком выдавил сок граната.

Мы сидели на поляне. Стояла в ряд водка, стаканы и ведра с водой.

Стаканов было много, в один мне наливали, а пила я из другого обычную воду, водку же незаметно опрокидывала в траву.

Через пару часов все едва ходили. В траве лежало готовое жареное мясо, и тут же сидели и ждали собаки. Люди уже не обращали внимания ни на мясо, ни на собак. Мужики тихо гудели:

— Когда Блохин женился.

— Погоди, когда это было? В семьдесят пятом или в семьдесят шестом?

— Не помню. Но точно помню, что я в тот год пришел из армии.

Я разомлела под негромкий мужской треп.

Вдруг послышался женский визг. У Светы началась истерика. Она всех убеждала, что ей нужно звонить домой, что ее сын ждет, что ему холодно.

— Я позвоню Сереже! — схватила меня за руку. — Он маленький, маленький, он один дома. Скажи ему, чтобы отвез меня позвонить.

— Ты же ему и поесть оставила, и все?

— Отдыхай! Не видишь, я пьяный, какой, нахуй, ехать?

— Да, он у меня такой молодец, он сам себе и приготовит, и… — она увлеклась рассказам о том, какой замечательный у нее сын, и ей вроде стало лучше. Она уткнулась в мое плечо и на минуту затихла.

Через минуту все началось снова.

— Он там один, мне нужно ему позвонить.

— Так почему ты его с собой не взяла? Я же просил взять его с собой, — ее кавалер начал злиться.

— Я не стала его будить так рано, попробовала, а он глаза приоткрыл — ничего не понимает — и дальше спать, ну, я ему записку написала, а теперь мне надо ему позвонить…

Света вскочила:

— Отвези меня! Я говорю, отвези!

— Иди проспись.

Она подступила к нему вплотную:

— Денег у тебя теперь, как у дурака махорки, вот ты и кобенишься! А я знаю, откуда эти деньги.

Он ударил ее по лицу.

Она упала, хотела вскочить, но не смогла и заплакала:

— Ублюдок! Ублюдок! Ублюдок! Тварь!

— Не все вальты в колоде.

— Твоей дуре тормоза нужно продуть, суке! Пиздит много.

Мне поручили о ней позаботиться. Она сидела на траве и молчала. В глазах плыла пустота.

— Хочешь, покажу тебе наше озеро?

Мы медленно пошли к лодочной пристани.

Берег низкий, под кустарником, прогнивший пирс и старая лодка.

Чуть поодаль, за густым ракитником, можно было разглядеть небольшую баржу с деревянным, неопрятно выкрашенным красным домиком. Оттуда слышен был лай собаки.

По травянистому скосу мы спустились к лодке, стараясь не поскользнуться. Пьяная попутчица моя крепко держала меня за локоть и закричала, когда лодка накренилась вдруг от наших неровных движений.

Она поместилась, наконец, подле меня на узкой влажной скамье, и взгляд ее снова мертвенно застыл, остановившись где-то на горизонте. Золотистые отсветы играли на ее руках, покрытых светлым пушком. И вся она казалась зачарованной ослепшей самкой лесного зверя.

Вода была на удивление прозрачной, и сквозь нее четко просматривались огромные разросшиеся корни старого прибрежного ильма, под которым привязана была наша лодка. Корни были сплошь усыпаны крупными светящимися шарами улитковых раковин. Я потянулась, чтобы сорвать одну из них, но движение мое спугнуло пригревшуюся на склоненном к воде стволе нашего ильма гладкую прудовую лягушку со светло-зеленой полосой вдоль хребта. Лягушка с громким всплеском соскочила в воду, а я механически отдернула руку и снова покачнула лодку. Движение это вывело из оцепенения мою спутницу, и началась долгая ретроспектива испарявшихся видений ее юности, перерываемая лишь редкими всхлипываниями рассказчицы.

В озеро, разбрызгивая воду, залез Мишка. В одной руке у него был шашлык на шампуре, в другой — бутылка пива. Он остановился по пояс в воде, пузатый, увешанный водорослями. А за ним блестели натянутые над водной гладью капроновые лески.

Потом он подошел к нам и рассказал, что в детстве они нашли здесь труп женщины, похожий на сдувшуюся резиновую лодку. Они еще пацанами были. И катамаран у них имелся. Плыли по озеру. Лежала зеленая резиновая лодка у тростниковых зарослей. Он видел, что лодка, но как-то жарко было и скучно, и он сказал, что никакая это вовсе не лодка, а женщина, вон, мол, как ее раздуло, а та желтая перетяжка — это лямка от купальника. Поспорили на коньяк. Подплыли. Действительно, женщина. Раздуло ее, давно, видно, утонула.

— Прибили мы ее к берегу, я сторожу, а приятель звонить пошел…

Гораздо приятнее общаться с мужчинами, чем с подпитыми дамами.

Мишка рассказал, что сейчас нерестятся вьюн и верховодка.

Потом мы отволокли Светку в одну из спален, на второй этаж, а мне они определили спальню на первом.

Я закрыла дверь.

Спальня была прозрачная, просторная. Через окно пылило солнце и растекалось по смоле сосновых стен. Две кровати, застеленные тяжелыми пурпурными покрывалами, крахмальное постельное белье, как в гостинице. Темно-синие обои с букетиками. Впрочем, точные описания букетиков на обоях — забава, достойная Мопассана, и я не стану с ним в этом соперничать. На стене висела картина, изображавшая глухариный ток, и пыльный медальон из кабаньих клыков.

Я наконец осталась одна в комнате. Разделась и уснула.

Проснулась, когда уже вечерело, тихо оделась и вышла из комнаты.

Посидела на крыльце.

Скоро все тоже проснулись. Света вышла счастливая, с ним.

Мы умылись из ведра, оставили парней пошли варить кофе. Оказалось, что спали мы четыре часа.

— Мы с ним лежали, обнявшись, а знаешь, что женщине надо? Только бы лежать, обняв его, и больше ничего, ничего, понимаешь?

Ничего я такого не понимала. Понимала, скорее, мужчин, когда они устают от женской болтовни.

Мы сидели на поляне у мангала, завернувшись в ватники. Мишка шевелил угли. В его волосах блестела зола. Раздувал огонь.

Вечерело. Стрекотал сверчок, чавкали под ногами гнилые яблоки.

Уезжая, они сгребали все в ведра — жареные куриные бедрышки, куски мяса и копченых колбас, хлеб, суставы с глянцевым хрящом, овощи, хлеб, огузки, кострецы, водочные бутылки, французские булки.