Книга Приятного аппетита, ваше величество - Ива Лебедева

***

— Как много ты узнал? — На этот раз огонь в камине пылает ярко и оба кресла отодвинуты подальше. Вино в бокалах мерцает глубокими красными искрами, отражая сполохи пламени.

— Для начала не очень. — Полынный герцог не смотрит на собеседника, его взгляд прикован к пляшущим оранжевым теням. — О мальчишке из трактира сведений добыть не удалось, зато двое других парней на кухне совершенно точно потомки серебряной династии. Но не прямые бастарды. Поскольку многие знали их родителей и парни похожи на отца как горошины из одного стручка. И еще одна деталь… их отец страдал родовой лихорадкой. У него были сильнейшие приступы. Сам знаешь, отчего это бывает. Запертая в крови магия ищет выход и, если не находит…

— Понятно. А за Юлем наблюдают? У него не было таких приступов? Если он бастард отца Юйриль, магия должна сильнее рваться на волю и… — Собеседник герцога словно нарочно прячется в тенях, его лицо неразличимо в глубине огромного кресла.

— Может, еще слишком молод. — Раймон пожимает плечами и хмурится. — Наследие проявится позже. Пока ничего подозрительного заметить не удалось. Плохо другое.

— Что? — Тень в кресле чуть подается вперед, еще секунда — и ее лицо высветится в теплом оранжевом мареве огня.

Раймон сжимает резное серебро бокала и со стуком ставит его на столик.

— За этими тремя мальчишками следим не только мы. Причем, боюсь, наше внимание навредило, хотя я приказал своим людям быть осторожными. Не помогло. И теперь надо подумать, как вывести их из-под удара до того момента, пока они не понадобятся нам самим. 

— Всех троих? Или парочкой более дальних потомков собираешься пожертвовать? Возможно, с их помощью получится убедиться, насколько верны наши догадки? 

Глава 31

Уф-ф-ф, трудные три дня остались позади. Хотя намучилась я — врагу не пожелаешь. Гигиена в средневековье — это развлечение для отдельных мазохистов. А женская гигиена — пытка даже для извращенцев!

Ночами тряпки стирать, под соломенным матрасом сушить, днем в уборную не как обычно — словно партизан на водопой, а в три раза бдительнее и скрытнее… и еще умудриться маленький горшочек теплой воды протащить так, чтобы никто не заметил, потому что не мыться в эти дни я физически бы не смогла… м-да. 

Поневоле вспомнился Гринпис земной и его новая мода обвинять женские одноразовые прокладки в том, что они, дескать, больше всего загрязняют планету. Я в сети это их выступление видела и долго ржала от комментариев озверевших ровесниц, успевших нахлебаться перестиранными тряпочками по самое не могу. Нашли, репки-турнепки, главных загрязнительниц. 

Дома я смеялась — мало ли дурней в интернете. А вот в средневековом замке придушила бы каждого эколога той самой многоразовой прокладкой, которую надо на работе менять и в пакетике тащить до дома, чтобы выстирать в семи водах.

Ладно, и это мы пережили. Можно было выдохнуть на целый месяц. И заняться более насущными делами.

Я радостно потирала руки и сковородки. Мои круги, мои кружочки! Это я про подставку под кастрюли и сковородки, такую, чтобы ставить прямо в очаг и больше не мослаться с крюками для подвеса и не держать тяжеленный чугун просто в руках, на глазок регулируя температуру прожарки, опуская дно сковородки к огню или поднимая ее повыше.

Теперь у меня есть нормальные человеческие треноги с регулируемым диаметром окружности и ножками разной длины! Ура цивилизации!

И ура мне, потому что я вспомнила экскурсию в Лотарингии, когда нам с гордостью демонстрировали мини-заводик начала двадцатого века, где подобные приспособления делали на продажу. Тогда уже и плиты были, конечно, и цивилизация шагала по планете. Однако далеко не каждый крестьянин мог позволить себе дорогую технику, зато очаг имелся в любой пастушьей хижине. 

Поскрипев мозгами и изобретя метод рисования чертежа на утрамбованном в поднос с бортиками влажном песке, я таки добилась своего: смогла объяснить местным металлургам, какого именно рожна мне надо.

Дальше стало проще. С помощником кузнеца торговался Лиу, я только обеспечивала материальную базу этих переговоров. Ну как обеспечивала? Из того, что мне как полноправному повару выделяли на пропитание, нужно было не только накормить ораву миньонов, но и сэкономить достаточно для приготовления вкусностей на обмен.

Это мне еще повезло, что вместо меда господин Жуй выделил по пять ложек сахара в день на всю компанию. Считай, аттракцион невиданной щедрости. Три дня — и целый короб сахарной ваты готов, а по нынешним временам универсальнее валюты не придумаешь.

Жаль, кузнецам ее мало. С одной стороны, понять парней можно: помаши молотом целый день, живо поймешь, что одними сладостями сыт не будешь. А с другой стороны — мне лишняя головная боль. Прямо вспомнила бабушку и ее рассказы про то, как советская домохозяйка готовила из одной курицы обед на всю неделю. На семью из трех-четырех человек. И чтобы вкусно было! 

Вот и я изгалялась, скармливая одну запеченную на вертеле птичку ненасытному воинству под жареные корнеплоды, а потом вываривая ее кости в котле с разрезанными пополам луковицами и морковью — это в целом многим известный секрет вкусного бульона. А вторую разделывая как бог черепаху, чтобы потрошки опять же в суп, мелкие запчасти на холодец в маленькие формочки, рубленые окорочка в большой пирог с кашей, сытный, как три обеда сразу, грудку запеченную порезать на тонюсенькие ломтики и с листьями сурепки обыкновенной — в салат… уф.

Главное, все сыты, а третья тощая и слегка синеватая птица из запасов на неделю — сэкономлена. Можно приготовить огроменный котел ирландского рагу и отнести его в кузницу. И получить свои вожделенные круги на ножках!

— Это чего у тебя? — Естественно, господин Жуй первым пришел интересоваться, что за железяки я сую в его очаг. 

— Это папаша мой придумал, небушко ему периной, — привычно переложила я ответственность на несуществующего трактирщика. — Чтобы, значит, удобно. В трактире у нас столько слуг-то не было, все сковородки держать. А вот так ставите… Можно вниз углей подгрести, можно наоборот — самую малость оставить. Повыше-пониже… А вот этот маленький круг вставляется внутрь большого, и дырка меньше становится, под мелкий горшок, например с приправой или соусом. 

Господин Жуй какое-то время сосредоточенно хмурился, глядя, как я жонглирую горшками и сковородками. Потом молча забрал мои треноги и ушел.

Ну вот вам здрасте. Чуть губу себе не прокусила с досады, но сдержалась и на скисших миньонов глянула предупреждающе. Самому мелкому, Кори, откровенно шмыгавшему носом, пришлось пообещать блинчиков на ужин, специально для своих.

И конечно, Силье не мог не воспользоваться ситуацией.

— Что, придурки, зря харчи потратили? — Его ехидный голос было слышно, кажется, по всей кухне. — А нечего было выпендриваться. Еще пожалеете, что попали в рабы к этому странненькому, он вашу жратву начнет всем направо и налево за свои игрушки отдавать, а вы с голоду начнете пухнуть.