Книга Робби - Хельга Петерсон

— Со мной все отлично, — Мириам насупилась и уперла кулачки в бока. — Быстро собирайся. Через двадцать минут проверю.

И с таким видом она заставила Роберта покинуть ее покои. Если раньше мотивы матушки были прозрачны, как вода Голубого озера, то сейчас с этими самыми мотивами творилось что-то неясное. Но Роб не стал акцентировать на этом слишком много внимания. Он действительно мог опоздать на ужин. Несмотря на то, что все это чистой воды фарс, игра должна быть равной и в одни и в другие ворота. Если уж прикидываться парой перед матушкой, то и перед Хэйлами необходимо держать лицо. Нельзя оставлять Ягодку одну на растерзание. Она и так слишком чувствительная и зажатая натура, чтобы еще и самостоятельно выдерживать тот шквал, который обрушился на нее из-за Роберта.

Из дома он вышел почти вовремя. Потратил двадцать минут на то, чтобы добраться до Дарбин Парк Роуд, из них пятнадцать простоял в очереди в цветочном магазине. Зачем людям сегодня столько цветов? Это же не День матери и не Женский день! Очереди должны быть в отделах пиротехники, однако факт ажиотажа в цветочном был налицо.

Роб припарковал машину у тротуара, напротив обычного современного коттеджа, покрытого белой штукатуркой. Вышел из машины, открыл заднюю дверь, забрал с сидения два небольших букета. Один — что-то яркое, пестрое, что (по словам продавца) понравилось бы любой женщине. Второй — под названием «Розовая пастила», из нежно-розовых тюльпанов и гиацинтов. В гости к подружке и ее матери стоит являться подготовленным.

За окном чуть заметно дернулась занавеска и очень смутно проступил контур лица. Понятно, почему его мать и миссис Хэйл подружились. Наблюдатель (или наблюдательница) явно считал, что его не видно с улицы, поэтому уходить не торопился. Как же сильно здесь ждут бойфренда дочери! Дверь приоткрылась, не успел он пройти по дорожке к крыльцу, в узкий просвет между косяком и дверным полотном просочилась тонкая фигурка, запакованная в платье без рукавов цвета свежей травы. Из-под подола выглядывали острые коленки, а венчала красоту розововолосая голова. У ягодки появился стебелек. В ноябре. Когда за бортом пять градусов. Роберт в два шага пересек оставшееся расстояние, успев отметить, что тень за занавеской не исчезла.

— Тебе стало жарко? — спросил он, оказавшись рядом с Лиз и всучив ей «Розовую пастилу».

Девушка автоматически взяла букет, даже не посмотрев, что оказалось у нее в руках.

— Я подумала, нам нужно обсудить что-нибудь важное, — прошептала Ягодка. — Что это? — удивленно вскинула она брови, переведя взгляд на цветы. — Зачем?

Она что, никогда не получала букетов? Роб подался вперед, медленно склонился к уху Лиззи и сомкнул руки у нее за спиной. Ягодка застыла, как вкопанная.

— Ч-что ты делаешь? — заикаясь, спросила она.

— Твоя мать стоит за занавеской и любуется счастьем своей дочери. Не лишай ее удовольствия, — прошептал Роб у самой мочки маленького уха. — Можешь уже начать дышать дальше и обнять меня. Я теплый.

Элизабет молчала. Вообще эта девчонка напоминала комок оголенных нервов, но с тем опытом, который она пережила, ее сложно винить. Забилась в себя так, что вытянуть назад можно было только клешнями. Но через секунду Лиззи довольно громко вдохнула, а голые до самых плеч руки скользнули по куртке Роба и неуверенно обхватили его корпус.

— Щ-щекотно, — пробормотала она, чуть заметно шевельнув головой.

— Что?

— Борода. Щекочет шею.

Ну по крайней мере не «отпусти меня долбанный маньяк». Роберт тихо хмыкнул.

— Прости, Ягодка, бриться не буду.

— Нет! — громко возмутилась Элизабет. — Нет, — добавила уже тише. — Это приятно, — она запнулась на секунду. — То есть… Зачем? Ты же не будешь обнимать меня часто… — снова замолчала, попыталась отстраниться, но Роберт специально не ослаблял кольцо рук. — Мы уже можем идти?

— А зачем ты выходила?

— Я… — она перестала его обнимать и уперлась локтями в грудь. — Просто хотела сказать, что ты не был обязан соглашаться на ужин.

— Я уже приехал, и не стал бы разворачиваться. Ладно. Теперь можем идти.

Роб расцепил руки, схватился за ручку двери за спиной девушки и втолкнул Лиз внутрь. Дом встретил уютным теплом. Здесь открытое платье на Ягодке казалось вполне органичным, если не считать, что Роберт не привык видеть ее такой и она казалась какой-то новой. Не похожей на себя настоящую. Но повадки остались те же. Девушка переступила с ноги на ногу и нервно обернулась на открытую дверь, вероятно, ведущую в столовую. На втором этаже раздались стремительные шаги и почти сразу по лестнице вниз побежала девочка. Или девушка. Ее возраст был трудноопределим, потому что она уже вошла в стадию «гусеница в коконе».

В семье есть еще одна леди?

— Ого! «Мальчик»? — округлила светло-карие глаза «леди», замерев на середине пролета и уставившись на Роба.

Глаза как у Элизабет. Только в них нет ни капли застенчивости.

— Подаришь его мне, когда тебе надоест? — спросила девчонка, переведя взгляд на Лиз. — Мне почти восемнадцать.

— Тебе четырнадцать, — скептически одернула ее Ягодка.

— Маргарет, веди себя прилично! — раздался женский голос из все той же открытой двери, а в проеме появилась русоволосая женщина. Глаза в этой семье передавались по женской линии. — Здравствуй, Роберт! — женщина просияла. — Рада наконец тебя увидеть.

Роб вспомнил про цветы. Букета — два, дамы — три. Но третью, похоже, еще рано считать дамой.

— Здравствуйте, миссис Хэйл, — Роб улыбнулся в ответ, а хозяйка дома уставилась на его пирсинг. — Это вам, — он вытянул руку с ярким букетом.

Мать Ягодки почти нехотя оторвала взгляд от нижней губы Роберта, посмотрела на цветы. Все-таки он молодец. Кто знает, какие предрассудки у этой женщины насчет пробитых частей тела? Зато теперь она точно будет благосклонна.

— О, ну надо же! — воскликнула она, аккуратно перехватив цветы. — Какая прелесть!

— А мне? — подала голос та, которую назвали Маргарет.

— Марго! — выпалила Лиз.

Роб через плечо взглянул на наглую малолетку.

— А ты еще мелкая.

Похоже ее редко осаживали. Глаза девчонки снова округлились, брови переместились на лоб. А потом она хмыкнула, вернула себе нейтральное выражение лица и продолжила свой спуск.

— Ну и ладно. Ты все равно староват.

С этими словами Марго непринужденно прошла мимо всех троих и скрылась в столовой. Миссис Хэйл смотрела вслед младшей дочери, хватая ртом воздух. Элизабет устало закатила глаза, потерла лоб кончиками пальцев.

— Прости за нее, — пробормотала Ягодка, пока ее мать пыталась отойти от шока. — Она слишком… непосредственная. Но хорошая.

— Не извиняйся. Ты была такой же?

— Нет.

Ну конечно. Лиз такой не была. Скорее всего Ягодка была тихой девочкой, сидящей в классе за последней партой и прятавшей лицо за книгами.