Книга Осколок его души - Марина Александрова

— Парящие, что же дальше… что же дальше, — прошептала я, прижимая колени к груди и устало опуская на них голову. Ответов у меня не было.

* * *

Китарэ вынырнул из потайного хода, очутившись аккурат рядом с покоями своей матери. Он воспользовался потайным ходом не желая привлекать к себе внимания слуг или высших чиновников, которые по воле случая могли попасться на его пути в столь поздний час. Он пришел поговорить с единственным родным эвейем, который у него был, а не для показательных визитов. У него не было ни времени, ни желания лишний раз расшаркиваться перед подданными. Единственная причина, по которой он временами это делал, так это показать то, насколько он удачный выбор для них и всей страны. Случайных встреч с принцем во дворце не происходило даже у слуг. И дело было не столько в том, что он не признавал своего положения, скорее опасался того, что в самый неподходящий момент его безумие и ущербность могут стать всеобщим достоянием, а стало быть, поставят крест на нём и на его роде в целом. Прямых наследников кроме него больше не было. Дядя, который сейчас возглавлял кабинет министров, был двоюродным братом его отца. Более слабая ветвь, но которая имела свои планы на Китарэ. Договорной брак с его дочерью было чем-то, что не должно было вызывать сомнений. Китарэ же старался пока об этом не думать. До этого надо было ещё дожить.

Он тихонько постучался в личные покои матери и, не дожидаясь ответа, вошел внутрь.

В такой час комнаты, в которых теперь проводила большую часть времени Вдовствующая Императрица, ожидаемо пустовали. Пятнадцать оборотов назад то, что произошло с его отцом, перевернуло жизнь не только всей Империи, но и его небольшой семьи. Алмэй, его всегда такая весёлая и добрая мать, словно переродилась тогда, превратившись в жесткую, властную и непреклонную женщину, которая более всего напоминала чужака, чем родную кровь. Она не смогла урезонить брата отца или отнять его место в кабинете министров, но вместо этого, она сосредоточилась на дворце и жизни в нём. Всё здесь было в её и только её власти. Каждый уголок дворца оплетали её защитные чары и магия, единственной целью которой было защитить её и его.

— Не стой там, — послышался властный тихий голос, доносящийся из спальни, — ты заставляешь меня ждать.

Конечно, она знала, что он был здесь. Его мать была искусным магом, и она щедро платила за ту силу, что черпала столь безрассудно последние годы. Китарэ неторопливо двинулся вперёд, открыл ещё одну дверь, чтобы тут же оказаться лицом к лицу с женщиной, которая некогда слыла первой красавицей империи. Алмэй стояла посреди комнаты в традиционном траурном белоснежном кимоно. Её седые волосы были собраны в тугой пучок. Прямая, порой казалось несгибаемая, спина подчеркивала её суровый нрав. Тонкое, словно высушенное лицо и угли черных глаз, будто самое яркое пятно в её внешности, точно видели тебя насквозь.

— Что привело тебя ко мне в столь поздний час, сын? — предельно холодно и вежливо поинтересовалась она.

— Здравствуйте, матушка, — опустившись на одно колено, традиционно поклонился он.

Всякий раз, когда ему приходилось это делать, перед его глазами вставала совсем иная картина. Он помнил, как бежал к ней навстречу с широко распахнутыми руками, а она смеялась так громко и открыто, что порой, ему казалось, что он до сих пор слышит этот смех.

Китарэ поднялся с колен, глубоко вздохнул и сказал:

— Я замкнул круг.

На миг ему показалось, что на лице матери промелькнула тень эмоции, схожей с радостью. Но она растворилась, так и не найдя отклика на дне её глаз.

— Хорошо. Чей род призвал Радави?

— Игнэ.

Он пришёл к ней зная, что совсем скоро эта информация станет достоянием общественности. Его не интересовала реакция совета или кабинета министров. Они будут вынуждены это принять. Но он сам должен был позаботиться о ней. Он знал, на что способна вдовствующая императрица. Пятнадцать оборотов назад именно она настаивала на смертной казни для всего рода Игнэ, даже понимая, чем это впоследствии может обернуться для всего мира. Женщина, потерявшая свой мир, становится безумна и безжалостна в своей ненависти. Не получив желаемого она сосредоточилась на том, что создала идеальный мир во дворце, где ни ей, ни её ребёнку ничего не угрожало бы. Китарэ слишком хорошо знал, что такое безумие. Он боялся, что узнав о том, что произошло, его мать захочет разрушить его круг. Он не мог это проигнорировать. Теперь Игнэ под его крылом, нравится ему это или нет.

— Нет, — точно вторя его мыслям, на грани слышимости прорычала женщина напротив него. Впервые за долгие годы, он видел настоящие эмоции на этом испещрённом морщинами лице. Жаль, что этот первый раз был отдан ненависти.

— Так сложилось.

— Ты не можешь его предать! Не можешь! Слышишь! Не можешь так предать своего отца! — кинулась она к нему.

— Так сложилось, — пожалуй, он и впрямь был не готов к этому разговору, потому как не знал, как вести себя с такой реакцией матери. — Это не предательство — это мой долг, — положил он руки на её кулаки, которые сжались на вороте его кимоно. — Я пришёл сказать тебе об этом сам…

— Сказать, что предал отца?!

— Сказать, что готов принять его наследие, — осторожно погладил он её по плечам.

Безумие и гнев. Он чувствовал этих до боли знакомых демонов, что сейчас овладевали ею. И он знал, как совладать с ними.

— Ты не можешь…

— Я никогда не предам его, — вкрадчиво прошептал он. — Никогда, слышишь? И ты не должна. Пообещай мне, слышишь? Пообещай памятью отца, — заглянул он в глаза матери, стараясь говорить так, чтобы она почувствовала его искренность.

— Нет.

— Да, — осторожно погладил он её по спине.

Она продолжала молча смотреть на него, пока Китарэ не почувствовал, ту самую нить, на которую осталось немного надавить и надломить, чтобы получить желаемое. Он ещё раз погладил её по спине, потянулся своим сознанием к этой самой ниточке и осторожно потянул. Впервые, за пятнадцать оборотов его мать рыдала в его объятиях. Впервые, это были настоящие эмоции, которые он смог вытолкнуть из неё, вложив то, что было нужно ему благодаря силе, использовать которую было слишком рано для него. Никогда прежде он сознательно не пользовался силой рода. Он слишком хорошо помнил, какой бывает плата, когда делал это непроизвольно. Но он должен был обезопасить свой круг от той, которая не остановилась бы, узнай она о том, кто замкнул его. Он слишком хорошо чувствовал эту женщину, неосознанно пропуская её через свой дар, как самого близкого эвейя, как мать. Сейчас Китарэ заставил её выплеснуть свой гнев и отпустить, сделав его чем-то незначительным и второстепенным. Теперь она примет необходимость того, чтобы наследник Игнэ замкнул его круг. А, это было важнее всего.

«Что я творю?» мелькнула мысль на задворках сознания.

«Как пережить эту ночь? И всё ради кого?» устало прикрыл он глаза, улыбнувшись уголками губ, вспоминая нечто на его взгляд весьма забавное.