Книга Знакомство со всеми неизвестными - Влада Ольховская

– Я скажу! Все скажу! Две бабы… две бабы заплатили мне, чтобы я покараулил! Описали вас, сказали, что если вы придете, я должен предупредить их! Я не знал, что они воровки!

– А что же ты знал? Не тупи, урод, все ты понял!

Плоскогубцы беззвучно сомкнулись и разомкнулись в руках мужчины. Петрович почувствовал приближение паники: сердце колотилось, как у загнанного зайца, воздуха катастрофически не хватало.

– Я не понял! Ничего не понял! Они сказали, что знают вас. Что вы пара! То есть, пары. Для вас сюрприз! Они! Я не хотел!

– Медленней, б…ь!

Подчиняться им. Только так удастся выжить и избежать… Много чего избежать.

– Они сказали мне, что готовят вам сюрприз, украшают квартиру. Вы не должны ничего видеть раньше времени, – Петрович намеренно заставлял себя замедлить темп речи. – Я все равно стоял внизу, а они мне заплатили. Я не знаю этих баб, клянусь! Впервые увидел! Они раньше здесь не появлялись! И Эдика я не знаю!

– Ловко, однако, все провернули, чертовки, – вздохнул высокий. – Ты, пьянь, напряги мозг и вспомни, сколько они тут пробыли!

– Мало… Недолго! Не больше получаса!

– И похоже, что ничего не трогали, только надпись на стене нашли, – второй указал на стену, облепленную цифрами. – Про маму эту… При чем тут мама – ума не приложу.

– Но при чем-то должна быть. Эдик этот чокнутый, от него всего ожидать можно. Я бы надпись даже искать не стал, а они как-то нашли. Значит, знают больше нашего!

– Думаешь, Эдик их послал?

– Скорее всего, а иначе как они нужную цифру нашли? Только с подачи Эдика. Нормальный человек не догадался бы.

– Значит, у нас проблема. Вернее, две проблемы с запасом знаний, которого у нас нет.

Петрович слушал их вполуха, пытаясь прийти в себя. Когда на него перестали обращать внимание, по телу будто волна свинца разлилась. Каждая клеточка стала тяжелой и онемела практически до потери чувствительности. Это страх? Или последствия удара? Петрович не брался сказать наверняка.

Оказалось, что он рано расслабился, никто и не думал о нем забывать. Его мучитель вернулся, а с ним и плоскогубцы.

– Описывай баб. Точность описания в твоих же интересах.

Петрович старался, как мог. Память не относилась к его сильным чертам, таковых вообще было немного. Да и не рассматривал он девиц, его больше деньги интересовали! Но жить захочешь – напряжешься. Ему удалось вспомнить, что одна, платившая, была такая темненькая, а вторая… тоже темненькая, но с кудряшками.

Подобное объяснение верзилу не устроило. Стул со связанным мужчиной оказался на полу, а сам Петрович уткнулся лицом в то, что совсем недавно выплеснулось из его желудка.

Плевать. Не привыкать, и не такое бывало. Лишь бы не убили!

– Точнее, уе…ш, – прорычал высокий.

Легко сказать! Ну, тощие девки обе, но такие, нормальные…. Удар ногой в живот оборвал и это объяснение. Похоже, от него хотели чего-то высокохудожественного. Чуть ли не портрет маслом!

Для точного описания Петровичу не хватало не только объема памяти, но и словарного запаса. Его похитителей это не устраивало. Точнее, одного похитителя – высокого. Второй сидел у окна и философствовал:

– Ты видишь, до чего мы докатились? Такое ощущение, что я снова попал в девяностые! Мало того, что облажавшегося Тимофеева убирать пришлось, так теперь до регулярных пыток дошли! Нет, это даже не девяностые, это средневековье!

– Ты можешь рот закрыть? Мне другой рот сейчас открывать придется!

Обладатель другого рта, Петрович, отчаянно сопротивлялся, сжимая челюсти, однако это ему мало помогло. Верзила раскрыл ему рот, как ветеринар упрямой собаке: сильно надавив с боков. Ловкое движенье, тошнотворный хруст, поток крови во рту – и зуба нет. Точнее, есть осколок, а это еще хуже.

– Не думаю, что их у тебя тридцать два, – мужчина презрительно вытер плоскогубцы тряпкой, наблюдая за подвывающим и отплевывающимся Петровичем. – Штук двадцать, не больше. Следовательно, каждый на вес золота. Вспоминай быстрее!

– Я об этом и говорю, – продолжал вещать второй. – Блин, мне уже самому тошно!

– Тошно – выйди, чистоплюй.

– Не могу, – тяжело вздохнул мужчина. – Каюсь, корыстен. Я понимаю слишком хорошо, что мы поимеем в конечном счете.

– Пока поиметь ты можешь только этого урода, который говорить отказывается!

– Не думаю, что он отказывается. Он просто убогий.

Называйте как хотите, только отпустите! Так нет же, мучают… издеваются…

Очень скоро – слишком скоро! – Петрович распрощался еще с одним зубом. «Философ» поцокал языком, наблюдая за связанным, достал из кармана куртки смятую газету и укрылся за ней. Жалостливый какой, чужие страдания его смущают! Или он так отвращение подавляет?

Петровичу было все равно, он почти не соображал, что происходит. Перед глазами плавал туман, и время растянулось, потому что движения – и его собственные, и гориллы с плоскогубцами – стали заторможенными.

И вдруг – вспышка! Она, девка! Вот она!

Девка с кудряшками смотрела на него прямо со смятой страницы газеты.

– Вот! – с трудом произнес Петрович, стараясь избавиться от заливающей рот крови. – Вот, смотрите!

– Где? – удивился верзила, оборачиваясь по сторонам.

– Вот! Газета! В газете она! Одна из двух!

Высокий бесцеремонно забрал у напарника газету и ткнул Петровичу в нос нужной фотографией:

– Эта?

– Да! Да, она! Точно она, такую не спутаешь!

Мужчины отошли в угол и долго о чем-то разговаривали. До затуманенного сознания Петровича долетали лишь отрывки фраз:

– Ситуация слишком обострилась…

– И так проблемы…

– Стоило ожидать!

– Проще отработать версию с матерью!

Петрович ждал. Рано или поздно что-то случится, не могут же его оставить здесь! А хоть бы и бросили, так даже лучше… Когда-нибудь соседи снизу вернутся и услышат его.

Но нет, просто так оставлять его никто не собирался. День мучений закончился для мужчины ударом ботинка в лицо.

Когда Петрович снова пришел в себя, то обнаружил, что лежит во дворе, развязанный, а вокруг уже глубокая ночь. Все тело болело после избиения, ныл рассеченный затылок, а во рту скопились сгустки крови.

Куда идти – непонятно. В полиции его не ждут и не примут, в больницу, скорее всего, не пустят, а в подъезд… Да ни за что! Разумнее будет поискать кого-то из знакомых да у них отлежаться. И, конечно, «беленького лекарства» принять, оно от всего помогает!

Только бы кровь из частично вырванного зуба перестала идти! А то льется, зараза, струйкой! Его и так уже шатает, не хватало еще больше ослабеть!