Книга Хранитель Реки - Иосиф Гольман

Сейчас же все проблемы можно было решить законным путем. Незыблемый древний закон повелевал: обвинившим друг друга в страшном преступлении – при отсутствии других свидетелей – сойтись в смертельной схватке, чтобы провидение смогло наказать виновного и спасти невинного.

Воины разошлись по сторонам, освобождая площадку для поединка. Хотя слово «поединок» для данного случая вряд ли было пригодно: дряхлый старик против мощного воина.

– Ты безоружен, – сказал Агаил старику. – Возьми мой меч.

– Я не безоружен, – улыбнулся Дариан.

Зажгли дополнительные факелы. Несколько факелов прикрепили к сводчатым стенам подземелья, остальные держали в поднятых руках. Стало по-настоящему светло.

Противники разошлись на двадцать шагов, как предписывали правила.

– Начали? – спросил Игемон. В такой ситуации он переставал быть начальником: закон был един для всех.

– Да, – выдохнули разом члены Совета.

Игемон не стал мудрить – слишком неопределенной была эта история. Он выхватил меч, испустил свой знаменитый боевой родовой клич и бросился на Дариана. Пробежать двадцать шагов этот внешне неуклюжий человек мог со стремительностью антилопы. Пробежать и всадить в неподвижную мишень широкий меч из мавританской стали.

И двух секунд не прошло, как Игемон достиг не сделавшего ни шага старика. Он не то что не отпрянул, даже не подвинулся. Поэтому туша Игемона упала прямо на Дариана и подмяла его под собой.

Агаил помог старику выбраться. Игемону помогать было бесполезно: тонкий узкий стилет вошел в правый глаз соправителя и вышел со стороны затылка, не оставив жертве никаких шансов.

Стилет часто использовали в рукопашных городских схватках. Удивительно другое: в довольно ярком факельном свете пятнадцать опытнейших, прошедших огонь и воды, офицеров даже не успели увидеть взмаха руки и полета смертоносного оружия!

– Ты был прав, Дариан, – сказал Агаил, его старый воин. – Но нам не все ясно.

– Что вам неясно? – спросил старик.

Теперь он даже стоять без поддержки не мог, как будто истратил на бросок стилета все оставшиеся физические силы. Но не духовные.

– Что вам неясно? – строго переспросил он. – Кто отравил источник?

– И это тоже! – вслух сказал один из воинов, приближенный убитого соправителя. Таким образом он опротестовал решение высшего из всех возможных судов – явление еще недавно невозможное. Но в свете текущих событий возможным становилось все.

– Посмотрите на свои перстни, – велел Дариан.

Все действительно посмотрели, хотя и с некоторым недоумением.

– А теперь посмотрите на печати на жгутах. И на перстень Игемона.

Жгуты были разрезаны, однако печати сохранились. Агаил, сняв перстень с пальца убитого, сличил «оттиск». Сомнений быть не могло: на всех «печатях» хорошо была видна вдавленная в материал узкая, но заметная диагональная полоса. Такая же полоса, но выпуклая, различалась и на перстне бывшего соправителя.

– Сразу, как пропал яд, одна рабыня по моему приказу выкрала этот перстень, – все тут же повернули головы к еще недавно обреченной на ужасную смерть юной рабыне. – Я сам обработал его поверхность и тем же путем вернул «ключ» Игемону.

– Но зачем Игемону было отравлять источник? – спросил один из воинов. – Он и его семья тоже не имеют другой воды.

– В письме, полученном мною, Кеоркс предложил сдать город, отравив источник. За это он обещал жизнь мне, моей семье и двадцати гражданам города, на которых я укажу, – тихо произнес уставший старик. – Думаю, Игемон получил те же предложения.

И все же некоторые офицеры сомневались.

– За последний месяц Игемон участвовал в трех вылазках, – напомнил один из них.

– И чем они кончились? – Это уже не старик, это Агаил своим быстрым умом успел все сопоставить. – Четыре его оруженосца пали, он лично убил троих воинов Кеоркса, а у самого – ни одной царапины. В таком заметном платье ни одна стрела не задела, ни одно копье!

Все замолчали. События произошли гораздо быстрее, чем процесс их осмысления. Когда же смысл произошедшего – и сказанного – полностью вошел в головы присутствующих, то появились новые, вполне закономерные вопросы.

– А ведь ты тоже виноват! – после общего молчания воскликнул один из воинов, обращаясь к единственному оставшемуся в живых правителю. – Когда был украден яд, достаточно было поставить дополнительную стражу у источника.

– Стражу от кого? – усмехнулся Дариан. – От правителя города?

– Но ты же подозревал его! – не унимался офицер. – Ты мог спасти всех.

– Я мог спасти только источник, – странно согласился Дариан.

– Но разве спасти источник не значит спасти всех?

– Нет, – убежденно сказал старик. – Всех может спасти только Всевышний. И только после того, как город расплатится за мальчика из Маалена.

– Но с водой мы могли бы еще обороняться! – поддержал протест другой воин.

– Сколько? – спросил его Дариан.

– Что сколько? – не понял тот.

– Сколько мы смогли бы обороняться? – уточнил вопрос старик.

Ответом ему было тяжелое молчание. Все знали: к Кеорксу пришло подкрепление, у них хорошая еда и вода, одна стенобитная машина уже видна с городских стен. И, наверное, это не единственная подобная машина в его распоряжении.

А самое главное – через пропасть, окружавшую выстроенную на высоченной скале крепость, шаг за шагом двигалась, сооружаемая руками многочисленных рабов, широкая, в двенадцать метров, насыпь. Рано или поздно она доберется до городских стен. Вот тогда и пустят в дело стенобитные машины.

Что будет потом, каждый из них знает. Все успели повоевать. Большинство мужчин погибнет при штурме. И это будут самые счастливые жители города, потому что, в отличие от других, они не увидят, что станет с их детьми и женами.

И снова гнетущая тишина заполнила подземелье.

– Значит, мы все скоро умрем, – наконец подытожил один из воинов.

Сказал без особого ужаса. В общем-то, еще когда Кеоркс только пришел, все уже понимали, что будет в конце. Просто так свойственно человеку: до последнего надеяться на лучшее.

Отравленный колодец ничего не изменил в их жизни, максимум немного ускорил ход событий. Хотя без предательства Игемона все равно было бы лучше. Без грязи на знаменах и смерть отрадней.

И тут неожиданно для окружавших его воинов Дариан возразил.

– Умрем, но не все, – сказал он.

И снова люди замерли, ожидая продолжения.

– Вы знаете про тайну Выхода.

Ответом было молчание. Все, кроме рабыни, знали про тайну Выхода, но вряд ли нашелся хотя бы один, использовавший ее для спасения одной-единственной, собственной жизни.