Книга Подкова на счастье - Элис Детли

Леонардо наблюдал, как последние судороги сотрясают ее тело, как оно постепенно успокаивается, а по лицу и шее, словно распускающийся цветок, расплывается румянец. Наконец дыхание ее выровнялось. Сейчас она походила на довольную кошку, лениво вытянувшуюся перед очагом. Но вот ее густые ресницы дрогнули и широко раскрытые глаза устремились на него.

— О, — выдохнула Эльвира. — Что это было?

Он не ошибся, она испытала это впервые. И ее вопрос наполнил его таким пьянящим чувством собственной силы, что он, запрокинув голову, смог лишь разразиться громким ликующим смехом.

Значит, Альфредо только зачал ребенка, но не сумел подарить наслаждения.

— Это, моя дорогая, — проговорил он, — было наслаждение, которое ты заслужила. И я буду давать его тебе… снова, снова и снова.

— Снова? — Эльвира судорожно глотнула. Леонардо улыбнулся.

— Столько, сколько ты пожелаешь. Только, ради Бога, разденься. — В его улыбке промелькнуло раскаяние.

Он все-таки поторопился, а ведь ему так хотелось ощутить соприкосновение их обнаженных тел и насладиться ее близостью.

Он нащупал застежку на ее платье, расстегнул молнию и дрожащей, как у юноши, рукой стянул шелковую ткань. Уже давно ему не приходилось раздевать женщин подобным образом.

Те, что были у него после смерти Мелани, были опытными и пунктуальными. Незаметно исчезая в ванной, чтобы непременно принять душ и почистить зубы, они возвращались к нему в постель, пахнущие духами, мылом, шампунем и еще невесть чем.

В то время как Эльвирита… пахла женщиной. Леонардо нагнулся, чтобы отстегнуть чулки, и снова с наслаждением вдохнул пряный аромат ее тела. Он едва поборол желание зарыться губами в темный треугольник курчавых волос, который дразнящим пятном выделялся на ее коже.

Я оставлю это на потом, решил он. У нас еще все впереди. Он отбросил платье на пол, туда же полетели чулки и пояс, и наконец Эльвира осталась лежать перед ним в одном кружевном белье.

Ее полные груди выпирали из черного бюстгальтера, и он поймал себя на мысли, что очень не хочет, чтобы она уходила кормить ребенка. Но потом вспомнил, как Эльвира ходила к малышке в конце ужина, и облегченно вздохнул. Насколько эгоистично мое желание? — спросил он себя, снимая с нее шелковые трусики, но при этом стараясь не касаться обнаженной кожи, поскольку его самообладание было на пределе.

— Забирайся под одеяло, — шепотом приказал он.

— Коснись меня, — попросила Эльвира, но он покачал головой.

Слишком долго он хотел ее.

— Если я еще раз коснусь тебя, то кончу, — хрипло произнес Леонардо, и выражение его глаз привело ее в трепет. — Прикройся одеялом, пока я не разденусь.

Она с удовольствием наблюдала, как он сбрасывает с себя одежду. В неосвещенной комнате ей не было видно его лица, но, когда он снял майку, перед ней предстал его мускулистый торс. Потом с мощных бедер соскользнули черные джинсы, и Леонардо остался в одних темных шелковых трусах. Наконец он освободился и от них.

Глаза Эльвиры расширились.

Леонардо достал из ящика презерватив и надел его. Эльвиру удивило, что он возбудился так сильно и так быстро.

Он забрался под одеяло и откинул с ее лица выбившийся локон.

— Я не слишком-то опытна, — призналась Эльвира, когда он порывисто обнял ее.

— Я научу тебя всему, что знаю сам, — пообещал Леонардо и почувствовал, как в ожидании наслаждения затрепетало ее тело.

Ее глаза сияли как звезды, жаркий румянец алел на щеках. Он поцеловал кончик восхитительного носика, затем пухлые губы. Нежный, сладкий, пьянящий поцелуй длился и длился, пока он не смог больше ждать.

Уложив ее на спину, он лег сверху, опираясь на локти и чувствуя под собой ее бурно вздымающуюся соблазнительную грудь.

— Страшно? — спросил он. Эльвира широко раскрыла глаза.

— Почему мне должно быть страшно?

— Это ведь происходит с тобой впервые после рождения ребенка, и, может быть, тебе будет больно… Но я буду очень… ~ Он судорожно сглотнул. — Ласковым.

Почувствовав вторжение его горячей твердой плоти, она сделала осторожное движение навстречу, и он мягко вошел в нее, полностью заполнив. Эльвира вздрогнула, и он тоже.

— Будь самим собой, Леонардо, — нежно прошептала она.

И он сдался. Вопросы будут потом. Теперь им есть чем заняться.

Он медленно и сильно задвигался в ней, постепенно убыстряя темп. Потом, склонив голову, приник поцелуем к ее губам, и его язык задвигался в том же головокружительном ритме.

Эльвира задвигалась с ним в унисон. Ее тело уже не подчинялось разуму, словно само знало, что и как делать. И вот безумный восторг снова охватил ее, и восклицание замерло на приоткрывшихся губах.

Леонардо больше не сдерживался. Ничто не могло бы остановить его сейчас. Напряжение достигло апогея, и он тоже познал блаженный миг освобождения. Последнее, о чем он успел подумать, было то, что так хорошо ему не было ни с одной женщиной на свете.

12

Леонардо открыл глаза и обнаружил, что его голова покоится на мягкой груди Эльвиры. Она попыталась выскользнуть из его объятий, но он еще крепче обхватил ее руками.

— Ну нет, — сонно возразил он. — Ты никуда не пойдешь.

— Леонардо, — прошептала Эльвира. — Я должна. Адела проснулась, мне нужно покормить ее.

Он повернулся и дотянулся до выключателя. Яркий свет ослепил его, но он успел увидеть, как Эльвира выскользнула из постели, представ перед ним в своей совершенной наготе.

— Ты вернешься? — спросил Леонардо.

Эльвира натянула платье прямо на голое тело.

Она не застегнула верхние пуговицы лифа, чтобы было удобнее кормить ребенка, и подумала, что надо бы принять душ. Она покачала головой.

— Скорее всего, нет. Уже почти утро.

Леонардо приподнялся на локте и вопросительно посмотрел на нее своими черными глазами.

— И что с того?

— Пока я ее покормлю, переодену и уложу, уже не останется времени, чтобы вернуться сюда.

— Но мы с тобой еще не закончили, — многозначительно заметил он.

Услышав призыв, отчетливо прозвучавший в его голосе, Эльвира судорожно глотнула, но тут же напомнила себе, что у нее есть и другие обязанности, помимо занятий любовью. Она стала матерью и несла ответственность за своего ребенка.

Подобрав небрежно раскиданное по ковру белье, она взглянула Леонардо прямо в глаза.

— Не думаю, что будет хорошо, если Марко придет пожелать тебе доброго утра и обнаружит меня здесь.

— Естественно! Но его комната в конце коридора, и ты знаешь, какой он соня, — возразил Леонардо. — К тому же я всегда встаю первым.