Книга Летние детективные истории - Татьяна Устинова

«Вот я размечтался! – укорил себя Басов и отмотал мысли назад: – Кстати! Что, интересно, убийца подумал, когда увидел Сомова-Санька живым и здоровым? Ясно, что сначала глазам не поверил, но потом? Я бы на его месте решил, что недостаточно сильно ударил и Сомов только на несколько секунд потерял сознание, а когда пришел в себя, выбрался из воды и по причине своего невменяемого состояния даже не вспомнил, что получил по кумполу! Тем более у Санька постоянно рука на затылке, и со стороны может показаться, что у него там болит…»

– А за что Сомова вашего убить-то могли? – услышал Леша голос Санька и стряхнул с себя задумчивость. – Он что, такой поганый мужик был?

– Да нет, обычный… А убить Сомова могли из-за денег.

Тут Санек зачем-то полез в карманы олимпийки и, пошарив в них, сказал:

– Точно из-за денег! В карманах только бумажка какая-то… А бабок нет. Украли.

– Александр, – с укором протянул Леша. – Ну кто будет на пикнике при себе деньги носить? Их там и не было.

– А где были?

– На счетах, в банковской ячейке, в сейфе, наконец. Дело в том, Александр, что наша фирма недавно потерпела большие убытки. С подачи Сомова мы заключили один контракт, который не только не принес прибыли, но и чуть нас не разорил. Все решили, что наш гений в кои-то веки просчитался, а я сразу понял – все было очень хорошо продумано. Сомов наверняка вошел в сговор с представителями предприятия, с которым был подписан договор, а скорее – это предприятие было «мыльным пузырем», созданным самим же Сомовым…

Басов вынужден был прерваться, так как Санек его не слушал – ему явно было неинтересно. Вместо того чтобы внимать Алексею, он складывал вынутый из кармана лист в виде птички. Делал он это старательно, аж язык высунул. А когда закончил, вдруг сказанул такое, от чего Леша выпал в осадок:

– На фирме вашей у него тоже, как пить дать, сообщник был. В одиночку такие дела не проворачивают.

– Наверняка, – выдавил Басов, с раскаянием подумав, что недооценил сообразительность Санька.

– Вот он и убийца!

Леша задумался. Сообщник должен быть полезен в деле, а значит, на его роль годились двое: заместитель Сомова, Самуил Бродский, и главный бухгалтер Гуревич. Эти и прикроют, и подскажут, и тесное общение с ними не подозрительно: по работе постоянно приходится пересекаться. «А программист Чащин? – осенило вдруг Басова. – Этот тоже вполне подходит! Сляпать подложные счета, документы, архивы, базы, наконец, для него раз плюнуть! И дружили они вроде с Сомовым…»

– Как будем его вычислять? – прервал размышления Басова Санек.

– Я что-нибудь придумаю.

– Тогда пока ты думаешь, я похмелюсь, ладно? Башка трещит, сил нет! – И он приложился к бутылке, которую, пока бежал, не выпускал из рук, а потом бережно удерживал на коленях.

* * *

Саньку стало хорошо сразу, как только крепкая, отдающая травами жидкость попала в желудок. А что его зажгло немного, так это ничего, даже приятно. Мешало другое, а именно Липучка. Сначала он просто махал худенькими ручонками, а потом начал цепляться за локоть Санька, пытаясь оторвать горлышко бутылки от его рта. Силушки, естественно, не хватило! Санек отлепил губы, лишь когда почувствовал насыщение.

– Александр, как не стыдно? – заблеял Липучка. – Ты должен сохранять трезвость мышления…

– Зачем? – задал резонный вопрос Санек, после чего с удовлетворением констатировал, что трезвости как не бывало, а процесс мышления еще продолжается.

– Ну как же? Мы договорились с тобой…

– Помню, – оборвал его речь Санек. По его мнению, Липучка слишком много болтал. – Только за успех дела в народе завсегда принято выпивать.

– Выпивать – возможно. Но не нажираться же! Ты выдул граммов триста!

– Сейчас еще двести выпью, и пойдем.

– Александр, не смей!

– Да ты пойми, это для дела.

– Но за это ты уже выпил! Или в народе принято определенное количество «успешного» алкоголя в себя вливать? Поллитровку, не меньше?

– Не, все равно сколько… Но чем больше, тем лучше! Только я не для этого сейчас пить буду. Я когда первый глоток сделал, меня прямо осенило… – Санек с любовью посмотрел на бутыль. – Я с пол-литра стану пьяным. Ты меня приведешь туда, где у вас поляна накрыта. Убийца решит, что Сомов опять надрался, и снова попытается его, то есть меня, убить. Так мы его и вычислим.

– На живца?.. Что ж, это мысль. Только ты мог бы просто притвориться, что пьян…

– Не, артист из меня фиговый, – мотнул головой Санек и приложился к бутылке. Выпив ровно двести граммов (судя по глоткам), он остановился. – Все, теперь нормально. Ща пойдем на поляну, я там еще приму. А потом пойду в самый дальний конец острова за камышами. Ты потихоньку смоешься и тоже туда двинешь. Засядешь в кустах и будешь ждать, когда кто-нибудь из ваших появится…

На том и порешили.

* * *

Когда Басов с Саньком вышли к «поляне», за столиками уже сидели люди – нахохлившиеся, заспанные, хмурые. Пробудились не все, но те, кто был нужен для «охоты», бодрствовали. За директорским столом (там осталось больше всего закусок) сидел главбух Гуревич. Держа в одной руке куриную ножку, в другой – багет, он откусывал сначала от окорока, затем от батона, быстро это пережевывал, втягивал через трубочку сок, и так без остановок. Рядом с ним примостилась закутанная в плед Анжела. Непричесанная, без макияжа, она выглядела еще красивее.

А вот сомовская секретарша Лариса, сидевшая за соседним столом вместе с женихом, напротив, показалась Басову невзрачной. В офисе она блистала: накладные ресницы, перламутровые губы, взбитые кудри. Теперь же, с хвостиком и без боевого раскраса, была похожа на серую мышку. Спасал только бюст шестого размера! Как раз на него сейчас и пялился ее жених. Староверов, похоже, был влюблен прежде всего в него, а уже после в хозяйку этого самого бюста. Старший инженер по кадрам млел от грудастых женщин, о чем свидетельствовало то обстоятельство, что и на рабочем столе компьютера, и на телефонной заставке, и на ручке, и на чашке у Димы Староверова были барышни а-ля Памела Андерсон. Фото самой бывшей спасательницы Малибу украшало дверь его кабинета. Причем бедняге Староверову приходилось постоянно обновлять «иконостас», поскольку обитавший в соседнем кабинете Сомов не мог спокойно пройти мимо него и пририсовывал Памеле то усы, то павлиний хвост, а то монашескую рясу.

Чащин сидел в стороне ото всех, сверкая очками и глянцевой поверхностью ноутбука. Этот с похмелья не страдал, поскольку не пил, а только курил, и вид имел бодрый.

– Салют, Сом! – поприветствовал он Санька. – Где тебя носило?

Санек не ответил: то ли побоялся, что выдаст себя голосом, то ли просто не посчитал нужным. Чащин, мелкий, тощий, прыщавый, выглядел лет на семнадцать (тогда как ему было тридцать), и его мало кто из незнакомых людей воспринимали всерьез. А вот коллеги его очень уважали! Даже большой босс.