Книга Тьма - Джеймс Герберт

Его дурное настроение несколько развеяла весенняя ясность наступившего дня и предвкушение новой работы. Он притормозил возле паба, неожиданно показавшегося слева.

Через час Бишоп снова выехал на дорогу, заметно повеселев после сытной трапезы. Добравшись до Робертсбриджа, он спросил, где находится дом Бравермана, и его направили на узкую боковую дорогу, пересекающую железнодорожное полотно и круто забирающую вверх. На вершине холма скромный полустертый указатель, почти полностью скрытый живой изгородью, неохотно признал, что «Два Кольца» расположены в тупичке, отходящем от главной дороги. «Два Кольца» — именно так назвал этот дом Браверман по телефону. Бишоп вырулил на изрытую колеями проселочную дорогу и не без удовольствия проехал по ухабам и рытвинам; такая езда превращала вождение автомобиля в нелегкую задачу. Едва увидев дом, он сразу понял причину его необычного названия. Дом представлял собой перестроенную хмелесушилку, точнее, две хмелесушилки. Два круглых строения были соединены конструкцией более привычной формы, по всей видимости служившей когда-то амбаром. Перестройка была современной и очень тщательной; оригинальность формы радовала глаз. За домом простирались зеленеющие поля, великолепие которых скрадывала зима. Границы полей выделялись темно-зелеными полосами. Бишоп проехал в широкий внутренний двор, протянувшийся во всю длину прямоугольного здания; башни хмелесушилок располагались прямо на газонах, переходивших чуть поодаль неухоженный пустырь. Подходя к двери, Бишоп уже знал, что «изгнание» предполагаемых духов будет успешным — подобные крупномасштабные конструктивные переделки часто приводят к странным поскрипываниям и постукиваниям, возникающим вследствие соединения старых и новых материалов, но обычно приписываемых владельцами неким обиженным духам. Он позвонил в огромный медный звонок и прислушался.

Никто не подошел. Он позвонил еще раз.

Кажется, какое-то движение? Нет, не отвечают. Он снова позвонил.

Бишоп постучал в дверь:

— Эй, есть кто-нибудь?

«Только мы, духи», — подумал он про себя.

Он повернул ручку и толкнул дверь. Она легко подалась.

— Добрый день! Мистер Браверман! Есть тут кто-нибудь? — Войдя в длинную галерею, Бишоп с любопытством осмотрелся. Свет, льющийся из множества окон, играл на великолепном, гладко отполированном ореховом полу, отбрасывая зайчики на темные, затянутые гобеленом стены. Небрежно расставленная вдоль коридора мебель явно была антикварной и представляла немалую ценность, а несколько ковров приглушали ощущение неуютной пустоты, которую мог вызвать сверкающий пол. Справа от себя он увидел пару двойных дверей, ведущих в круглые части здания. Стараясь не наступать на ковры, чтобы не испачкать их изысканные узоры, Бишоп подошел к ближайшей двери и, постучав, приоткрыл ее. Огромный дубовый стол повторял круглую форму комнаты. Широкая балка, выступающая из изогнутой стены, играла роль каминной полки над заполненным дровами, но незажженным камином. Над полкой висел небольшой портрет, и человек, изображенный на нем, показался Бишопу знакомым. Пол покрывал темно-коричневый ковер с толстым эластичным ворсом.

— Мистер Браверман! Вы дома?

Какой-то шорох за спиной заставил Бишопа обернуться. Он бросил взгляд на верхнюю галерею.

— Мистер Браверман?

Ни звука. Затем какой-то глухой удар. Там кто-то был.

— Мистер Браверман, это Крис Бишоп. Вы мне вчера звонили. Никакого ответа. Он подошел к лестнице. Движение наверху повторилось.

Бишоп поставил ногу на первую ступеньку.

Джессика спустилась по лестнице в холл института.

— Мистер Ферьер? — обратилась она к невысокому человеку в очках. — Я Джессика Кьюлек.

Человечек вскочил на ноги и нервно завертел своей шляпой, как штурвалом. На его лице мелькнула улыбка, но тут же исчезла. Весь его плащ был усеян темными пятнышками, как будто перед самым входом в институт он попал под дождь.

— Боюсь, что мой отец не сможет вас сегодня принять, — сказала Джессика, давно привыкшая к беспокойному поведению посетителей, впервые оказавшихся в институте. — В последнее время мы были довольно... заняты, и у нас накопилась масса дел. Вы сказали, что состоите в Метафизическом исследовательском обществе?

Ферьер кивнул:

— Да, и мне очень важно встретиться с Джейкобом Кьюлеком. — Голос у него был пронзительный и тонкий. — Нельзя ли уделить мне десять минут? Не больше.

— Вы можете вкратце изложить суть дела?

— Боюсь, что нет, — резко ответил человечек, но спохватился и добавил извиняющимся тоном: — Это конфиденциально.

Поняв по лицу Джессики, что она останется непреклонна, Ферьер быстро подошел к ней, бросая тревожные взгляды на секретаршу. Девица разговаривала с кем-то по телефону, но он на всякий случай понизил голос до шепота:

— Это касается Бориса Прижляка.

Джессика оторопела:

— Что вам известно о Прижляке?

— Это конфиденциально, — повторил Ферьер. — Об этом я могу сказать только вашему отцу.

Почувствовав смутное беспокойство, Джессика колебалась. Тут действительно могло оказаться что-то важное.

— Хорошо. Только десять минут, мистер Ферьер.

Джессика провела коротышку наверх, в кабинет отца. Из-за двери доносился приглушенный голос Джейкоба Кьюлека. Слепец выключил диктофон и поднял голову.

— Да, Джессика? — отозвался Кьюлек, узнав ее стук, ее походку и ощутив ее присутствие.

— К тебе мистер Ферьер. Я уже упоминала о его визите.

— Да, да, из Метафизического исследовательского общества, не так ли?

Человечек странно притих, и Джессике пришлось ответить вместо него:

— Да, отец. Я объяснила, что ты очень занят, но мистер Ферьер утверждает, что дело касается Бориса Прижляка. Я подумала, что здесь может быть что-нибудь важное.

— Прижляк? У вас есть какая-то информация?

Ферьер прокашлялся.

— Да, но, как я уже объяснил мисс Кьюлек, это строго конфиденциально.

— Моя дочь, мистер Ферьер, является моим личным ассистентом. Кроме того, она заменяет мне глаза.

— Все равно, я хотел бы...

— Джессика, мистер Ферьер, вероятно, не откажется от кофе. Не могла бы ты?..

— Отец, мне кажется...

— Черный кофе, мисс Кьюлек, если можно. — Ферьер натянуто улыбнулся Джессике, сверкнув стеклами очков, за которыми внезапно стало не видно глаз. Ее беспокойство усилилось.

— Я тоже буду кофе, Джессика. — Голос отца звучал спокойно и твердо, и она поняла, что возражать бесполезно. Выйдя из кабинета, Джессика быстро зашагала по коридору — она не собиралась оставлять Джейкоба наедине с этим нервным типом ни на минуту больше, чем было условлено. Поравнявшись с дверью своего кабинета, она замедлила шаги и решила туда зайти. Подошла к телефону и сняла трубку.