Книга Меч Господа нашего. Книга 2. Арабская весна - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первым – на второй этаж поднимается Миша. За ним – Гиди. Боевиков в здании нет, это как ничейная полоса. Пулемет дальше по улице…
Ползком подползают к стене, в стене вместо оконного проема – пролом, часть крыши обрушилась. Гиди осторожно выглядывает. Страх разлит в воздухе, сам воздух потрескивает как от статического электричества. Пулемет совсем рядом, стоит только его довернуть и… меньше сотни метров.
– Там?
– Там. Сейчас, всадим…
РПГ-7, который готовит к выстрелу Гиди – не состоит на вооружении израильской армии, не состоит на вооружении любой другой армии НАТО – но так получается, что он есть у всех. Простая и дешевая конструкция – труба со спусковым механизмом и механическим или оптическим прицелом. Куча самых разных вариантов гранат – от современных русских термобарических до дешевой китайской дряни, которая уже через год после выпуска срабатывает пятьдесят на пятьдесят. Исламисты кое в чем просчитываются. Они считают, что пулемет в безопасности из-за бронированного щита – колпака, они не думают, что кто-то осмелится стрелять из РПГ из закрытого помещения. Но помещение полуразрушенное, крыша обрушилась и можно попробовать…
– Сзади чисто!
С колена – Гиди посылает заряд точно в бронеколпак пулемета. Выхлоп бьет по ушам, пахнет горелым порохом. Внизу – заполошно начинают стрелять…
– Пошли! Валим!
Они выбегают из комнаты, в коридор – и в комнату с противоположной стороны. Там их ждет окно. Перед тем, как выпрыгнуть – Гиди оставляет в комнате гранату с выдернутой чекой – взрыв может убедить боевиков в том, что с ними покончено.
Назад уже не вернуться, надо искать укрытие где-то впереди. Они бегут по переулку, проскакивают намного дальше, чем можно было предположить. Сплошной линии фронта нет, нормальных карт тоже нет, верней они есть, даже спутниковые. Но указателей здесь нет, а ночью – сам черт ногу сломит.
Потом – вдруг линии домов заканчиваются, становиться видно, что дальше – большие открытые пространства с хаотичной одноэтажной застройкой и какими-то развалинами. Там, впереди – что-то горит.
– Давай, сюда!
Они вваливаются в дом, крайний, полуразбитый. Но первый этаж все еще цел. Артиллерия перенесла огонь куда-то дальше – видимо, пытаются поддержать морской десант, блокирующий побережье от подхода подкреплений из Египта и от побега самих исламистов в Египет.
– Где мы?
– Глянь на улице…
Сапер высовывается – и тут же отшатывается назад.
– Черт…
– Что?
– Мы прошли дальше, чем надо было. Вон там – должен быть медицинский центр Аль-Факхура. Вон в ту сторону – мечеть Бармель. А то, что перед нами – это лагерь подготовки гранатометчиков ХАМАСа!
– Твою мать…
– Держи пролом. Я должен сообщить…
– Есть…
Миша залегает у проема – и вдруг понимает, что здесь был бой. Везде гильзы, причем стандарта НАТО, а не семь и шестьдесят два, как у боевиков ХАМАСа. А вот это…
Пальцы нащупали что-то знакомое. Каска! Такая же, как была у него…
– Гиди. Гиди, кажется, я нашел…
Ночь взрывается автоматными очередями, бьют по пролому. Под прикрытием огня – несколько черных фигур по открытой местности бегут к стене. Если добегут – забросят гранату и все.
– Контакт на двенадцать!!!
Пули бьют совсем рядом, но Миша не отступает от проема, пока не выпускает весь магазин. Боевики падают – кто замертво, кто залегает.
– Аллаху Акбар!!!
– Отходим! Назад по переулку!
– Я ранен!
Пуля – дура… Он стоял на передовой линии – и ему ничего не сделалось, а Гиди пуля нашла даже в глубине комнаты…
Черт!
– Идти можешь?
– Нет!
– Держи тыл! Свяжись с нашими, здесь был бой, я нашел израильскую каску! Где-то здесь танкисты, давай!
Новый магазин уходит за несколько секунд, результаты непонятны – впрочем, так бывает почти всегда, что в дневном бою, что в ночном – просто бьешь по вспышкам, по перебегающим фигуркам и надеешься, что хотя бы ранил.
Еще один магазин. Еще.
Решив, что дело дрянь, русский внезапно прекращает огонь. Подбегает к лежащему в глубине комнаты израильтянину, закидывает руку на плечо, поднимает…
– Пошли отсюда. Хватит с нас…
Пинок в дверь – и два автомата, русского и раненого израильтянина бьют в распахнувшийся пролом.
– А… шайтан!
Мучительный крик – и тут же взрыв гранаты, сразу за дверьми. Попытались подобраться с тыла, забросить гранату – но не рассчитали со временем. В итоге тот, кто держал гранату, получил пулю в кисть и выронил гранату себе под ноги. Себе – и своим сородичам…
Уйдем… Уйдем!
Длинная пулеметная очередь сзади – и в этот момент, где-то на позициях палестинцев зарождается комок огня, и этот комок стремительно летит к плюющемуся огнем пролому, превращаясь в комок огня размером с футбольный мяч – а потом еще больше. Этот комок бьется о край изломанной взрывом стены, разбивается на части, растекается ревущим пламенем. Израильтян выносит в проулок ударной волной…
* * *
Через несколько секунд, а может быть и минут – Миша пришел в себя. Во рту какая-то жгучая слизь, в голове шум, двоится перед глазами. Все затянуто дымом, едким дымом сгоревшей взрывчатки. Он лежит непонятно на чем – чередующееся мягкое, податливое и острое…
– Гиди…
Надо встать. Даже если подыхаешь – надо встать и идти…
Но встать невозможно. Где-то впереди – ложатся артиллерийские снаряды, земля вздрагивает от разрывов.
И он не может встать.
Пальцы нащупывают автомат, знакомое ощущение стали под пальцами. Впереди – перемещаются, мельтешат какие-то тени. Надо подтащить автомат к себе, взять в руки… там должны остаться патроны. Он пытается это сделать… но не успевает. Нога в армейском полусапоге наступает на руку, пинок в голову отправляет в бездну беспамятства.
Когда своими контуженными ушами Шамир услышал рев танковых моторов – он сначала подумал, что бредит. Но нет – это и на самом деле были танки, они продвигались по улице, стреляя из пулеметов. Два танка в голове колонны – и дальше Намеры, тяжелые бронетранспортеры на танковом шасси с десантом.
– Танки!
Они только успели высунуть из развалин флаг и пустить зеленую ракету – как головной танк – остановился, и тут же тяжко бухнуло орудие…
Господи… это же сто сороковой!
– Прикройте! Дайте дым!
