Книга Мотив для исчезновения - Блейк Пирс

– Именно, – ответил он. – А ты кто?

– Меня зовут Эйвери Блэк, – пояснила она. – Я работаю в полиции.

– Ох, – удивился Лутц, выронив кисть из рук и повернувшись к ней лицом.

Она была права. Чтобы с ним ни произошло, это сделало его похожим на ребенка. Именно поэтому она решила использовать простой язык. «Я работаю в полиции» куда интереснее для ребенка, нежели «Я детектив из Убойного отдела А1 Бостона».

– У меня проблемы? – спросил Лутц.

– Нет, – ответила она. – Но я изучала некоторые события, происходившие на заводе по переработке мусора, где ты работал. Мне стало интересно, смог бы ты ответить на несколько вопросов?

– Мне не очень нравится это место. Они были грубы со мной, – кивнул Лутц, нахмурившись.

– Как так?

– Меня уволили из-за аварии. Сказали, что я больше не могу выполнять свою работу правильно.

Эйвери уже прочитала все о случившихся после аварии инцидентах. Джорж жаловался на сильные головные боли и пропустил несколько дней. Вернувшись на работу, он большую часть времени ничего не делал, зато создал немало опасных ситуаций для тех, с кем контактировал. Также его поймали за разведением огня, который не имел никакого отношения к работе. Это было последней каплей, после чего он потерял работу.

– Да, я слышала, что у тебя сильно болела голова, – ответила Блэк, медленно приближаясь к нему и пытаясь вызвать симпатию.

Она взглянула на садовых гномов и поняла, что в них он выражал всю комичность ситуации, как бы больно ему не было.

– Болела, но прошла, – ответил Лутц. – Я пью лекарства.

– Ясно, – кивнула Эйвери. – Расскажи мне, пожалуйста… Я также слышала, что у тебя были проблемы из-за небольших пожаров, разведенных в самой горелке, так?

– Да, – согласился Джордж.

– Зачем ты делал это?

– Я просто пытался понять его. В смысле, огонь. Не знаю… это красиво. Точнее, было красиво, – Лутц как-то неуверенно попятился, отвечая на это.

Он взял кисть и рассеянно макнул ее в краску.

– А теперь нет?

Джордж покачал головой и поднял левую руку. Блэк увидела рубцы, идущие вдоль ладони и до последних двух пальцев. Эти тяжелые ожоги так и не зажили до конца.

– Нет, – сказал он. – Теперь страшно. Он мне не нравится. Теперь я просто рисую. Мне нравится смешивать краски и перекрашивать своих дворовых друзей.

– Понятно, – кивнула Эйвери.

Она прекрасно видела, что Джордж Лутц не был убийцей. У него не было никаких возможностей для этого. Хоть она и не была психологом, но точно могла сказать, что его страх перед огнем вполне настоящий. Он даже немного задрожал, показывая ей свои ожоги.

– Значит, у тебя больше не было проблем с головными болями или разжиганием огня? – уточнила она.

– Нет. Я все еще считаю, что огонь может быть красив… но он очень плохой. Он ломает вещи. Уничтожает их. Подумайте о пожарах в городе или лесу. Вы знали, что семьи некоторых людей, когда они умирают, сжигают их тела? Это как-то… запутанно. Зачем так поступать?

Эйвери хмыкнула в знак согласия, но ее ум уже витал где-то в ином месте. Она размышляла об урнах и крематориях… и об осколках керамической или стеклянной урны на первом месте преступления, где они обнаружили тело Кейши Лоуренс.

Поговорив с Сэнди Аблетон, экспертом в области стоматологической экспертизы, Эйвери поняла, что стоит рассмотреть крематории, но так и не добралась до них.

«Возможно, я была неправа, – подумала она. – Я пропустила их потому, что это слишком очевидно. Но после мусороперерабатывающего завода и разговора с бедным Джорджем Лутцем… все указывает именно на них».

– Что ж, Джордж… спасибо за уделенное время. Не буду мешать тебе, рисуй дальше.

– Не хотите присоединиться? – спросил он. – Мне надо разукрасить этого парня и всех его друзей. Они уже достаточно грязные.

– Спасибо за приглашение, но нет, – ответила Эйвери. – Мне нужно идти.

Лутц лишь слегка кивнул и вернулся к работе. Она почти не замечала его, так как полностью погрузилась в свои мысли.

«Урны, – прикидывала Блэк. – Осколки разбитой урны…это же неопровержимая улика. Неужели я просто выкинула их из головы?»

Джордж Лутц все еще продолжал работу над подтяжками, когда Эйвери отъехала от обочины и направилась к ближайшему крематорию.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Пепел и остатки поджога были удалены и его каморка снова стала идеально чистой. В последний раз что-то пошло не так и ему пришлось потушить огонь прежде, чем тело было полностью сожжено. Он не был уверен, было ли это как-то связано с отсутствием вентиляции или все же он где-то ошибся. В любом случае, конечный результат был просто ужасным и отвратительным. Это не должно было повториться вновь.

Он установил за панелями дополнительный слой минеральной ваты. Он также сделал несколько плетеных ковриков, которые, как он обнаружил несколько лет назад, были наиболее легковоспламеняющимися материалами в доме, и которые будет сложно обнаружить во время проведения экспертизы. Именно поэтому он держался подальше от жидких ускорителей горения. Также он пользовался небольшим количеством пропана для розжига, который предпочитал бензину по той же причине. Пару раз он использовал стандартный баллон для заправки зажигалок, который держал всегда под рукой, а именно на краю стола.

Уставившись на камеру, он держал в руках банку. Подготовив все, он заглянул в коробку с материалами, собранными для расправы над следующим телом. Он считал, что процесс был идеально отлажен, пока сжигание последнего тела не пошло наперекосяк. Он предположил, что большинство людей считают, что нет ничего сложного в том, чтобы сжечь тело. Вроде все просто: разожги огонь и готово.

Но все было гораздо сложнее. Был целый процесс, целое искусство.

Он снова заглянул в коробку и в шестой раз все пересчитал. Там был дополнительный коврик и несколько листов пенной изоляции, которая была одним из самых опасных бытовых усилителей огня… Он даже видел передачи, в которых агенты, продающие страховки для домов, называли ее «твердым горючим» и требовали исключения из пунктов страхования, чтобы тарифы оставались приемлемы.

В ожидании, он достал из коробки один из сложенных листов и положил его в центр камеры. Затем он подошел к столику и взял стикер с зажигалкой. Дважды сложив бумагу пополам, он облил ее светлой жидкостью из банки и поджег.

Очень осторожно он поднес стикер к камере, улыбнувшись, когда языки пламени коснулись его пальцев. Да, это жалит… но жалит приятно. Он смеялся про себя, стоя на пороге.

Он аккуратно бросил горящий стикер внутрь и быстро закрыл дверь. К тому моменту, как он надежно закрутил болт, он уже слышал зарождающийся шепот огня по ту сторону двери. Он приложил к ней руки и представил, что чувствует жар и то, как сила огня пытается вырваться наружу.