Книга Дорога по облакам - Лариса Петровичева

Никто не имел права покушаться на то, что принадлежит ему.

Закрыв окно, Харвис посмотрел на часы и подумал, что Эвглин, должно быть, уже собрала вещи и отправилась домой. Наверняка о ней уже ходят самые невероятные слухи. Конечно, о том, что Эвглин Шу иномирянка, никто и не узнает, это было государственной тайной. Сплетники и сплетницы станут говорить, что она очаровала самого страшного колдуна в стране и наверняка выделывала в постели такое, что он потерял голову настолько, что сразу женился.

Это было правдой. Харвис действительно ловил себя на том, что привычная спокойная рассудочность начинает ему изменять, когда он вспоминает об Эвглин. Отмывая чашу и мерные ложки от остатков порошка, Харвис думал, что это действительно может быть любовь — чувство, от которого он отвык, и теперь удивленно вслушивался в каждое движение души.

Приворот сработает так, как нужно. Эвглин не захочет уезжать.

Он вернулся в свой кабинет и решил, что пора собираться. Для первого знакомства с новым рабочим местом он потратил достаточно времени. Харвис прошел к столу, поднял лист, прикрывавший приворотный артефакт, и увидел чистую столешницу.

Подвеска исчезла.

Несколько минут Харвис растерянно смотрел на пустое место, не понимая, что произошло. Потом оцепенение спало, и в течение четверти часа Харвис скрупулезно перебирал вещи на столе и в открытом ларце — возможно, он задумался и убрал артефакт в какое-то другое место. Он обшарил все карманы, даже снял сюртук и несколько раз встряхнул — ничего.

Артефакт исчез.

Харвис рухнул в кресло и схватился за голову. У него даже в животе засосало. Артефакт был похищен — а если такая вещь попадала в чужие руки, не к тому, для кого ее создали, то действовала противоположно своей природе. И когда неизвестная женщина наденет цепочку с изумрудной подвеской, то остается только гадать, чем это кончится. Она возненавидит дарителя и, возможно, убьет его — а затем и себя.

Приятного мало.

Харвис выдернул из ячеек ларца крошечный пузырек и высыпал его содержимое возле стола. Ничего. Никаких следов. Значит, в кабинет никто не заходил — артефакт выдернули со стола, открыв червоточину в пространстве.

Без Лейбниха тут не обошлось. Душка ректор, по всей видимости, решил присвоить любой предмет, который создаст Харвис — вот только зачем ему это понадобилось? Решил проверить, насколько силен вернувшийся изгнанник? Сейчас узнает.

Харвис не любил пользоваться Долгими ветрами для перемещения — после того, как заклинание выплевывало его в нужном месте, он всегда чувствовал тошноту. Но Долгие ветра всегда производили значительное и пугающее впечатление на зрителей, так что Харвис решил появиться в кабинете ректора именно так: в алом дыму, пахнущем так, что глаза режет.

Лейбних оценил. Ректор побледнел и едва не рухнул с кресла — он, конечно, не раз и не два видел Долгие ветра, сам ими пользовался, но в исполнении Харвиса это по-настоящему пугало. Харвис шагнул к столу и прорычал тем самым тоном, который вводил в оцепенение драконов в Приграничье:

— Где амулет?

— Харвис, умоляю! — воскликнул ректор. — Личный приказ его величества! Я не виноват!

Значит, тут замешан еще и Клаус… Дело принимало отвратительный оборот.

— Где. Амулет, — вразбивку повторил Харвис. Ректор сцепил ладони в умоляющем жесте.

— Мне приказали забрать из вашей лаборатории все, что вы сегодня сделаете, — ответил он.

Стулья в кабинете Лейбниха были особые, с артефактами в ножках, и один из них очень удачно нырнул Харвису под зад, не давая рухнуть на ковер. Харвис провел ладонями по лицу и устало сказал:

— Верните его немедленно. Это убьет его величество Клауса, вы этого добиваетесь?

Лейбних побагровел так, что Харвис подумал, что ректора сейчас хватит удар.

— Убьет? — переспросил он.

— Вы плохо слышите, что ли? — скривился Харвис. — Конечно, убьет. Приворотные артефакты действуют именно так, когда попадают в чужие руки.

Лейбних тотчас же ожил и засуетился. Из ящика стола он выгреб целую россыпь серебряных талисманов, печально зазвеневших на цепочках, и забормотал:

— Поймите меня правильно, Харвис… я тут между двух огней. Надеюсь, успею, очень надеюсь. Бога ради, простите.

Он рванулся к одному из зеркал и нырнул в прозрачную поверхность, забурлившую светло-зеленым. Когда портал перехода закрылся, и зеленое свечение унялось, Харвис обмяк на стуле и устало вздохнул. Оставалось надеяться, что Лейбних успеет к королю со своими амулетами. Оставалось надеяться, что его величество Клаус не такой дурак, чтоб хватать артефакт голыми руками.

Значит, несмотря на высокую должность и фавор, Харвису не доверяют. Наверняка король-отец подозревает, что принц Альден спелся с колдуном и вовсе не забыл о том, как бунтовал. Харвису захотелось схватиться за голову. Лучше бы им всем было оставаться в Приграничье. Сейчас сидели бы в шатрах и думали, как вскружить голову очаровательной Эвглин…

— Харвис…

Он обернулся и увидел Эвглин. Все это время она стояла в дверях, и сейчас выражение ее лица было таким, что Харвису хотелось зажмуриться и не видеть этого обжигающего взгляда. Эвглин шагнула вперед и спросила:

— Харвис, зачем тебе приворотный артефакт?

* * *

В студенческие годы у Харвиса был однокурсник, который имел привычку приговаривать при каждом своем провале: «Это фиаско, братан, это фиаско». Провалов у паренька было много, фразочка про фиаско звучала в коридорах общежития чуть ли не каждый день, и сейчас Харвис вспомнил ее и понял, что действительно потерпел сокрушительное поражение.

— Я готовился к занятиям, — медленно произнес Харвис. — Мне дали почасовку на втором и третьем курсе.

Эвглин шмыгнула носом и посмотрела на Харвиса так, что он понял: она не верит ни единому его слову. И это было не просто фиаско — это был сокрушительный провал и крах всех его надежд.

— А на самом деле? — спросила она. — Зачем тебе кого-то привораживать?

— Мне его заказали, — попытался отбояриться Харвис, уже понимая, что это напрасная попытка. — Иногда я беру заказы на артефакты.

Лицо Эвглин дрогнуло, словно он ее ударил. Резко так, со всей силы. Харвис поднялся, подошел к Эвглин и взял ее за руку — она не выдернула из его ладони свои тонкие, слегка влажные пальцы, но снова всхлипнула и отвернулась.

— Я понимаю, когда ты врешь, — едва слышно сказала Эвглин. — У тебя левый глаз слегка косит.

— Да, — кивнул Харвис. — Самую малость. На самом деле тот артефакт был для тебя.

Лицо Эвглин исказила болезненная гримаса.

— Что не так? — спросила она, и теперь в ее голосе звучал гнев. — Харвис, что не так? Я… — она на мгновение осеклась, а затем продолжала: — Я искренне тебя уважаю. Я с тобой откровенна. Я ни в чем тебе не отказываю и пытаюсь быть…