Книга Похить мое сердце дважды - Кэтрин Манн

Ей нужно увидеть Чака.

Каждый раз, когда она находила его взглядом и устремлялась к нему, к тому времени, как она пересекала переполненный зал, он снова был вне поля зрения. Мероприятие прошло с полным и несомненным успехом. Но у нее не было сил праздновать и радоваться.

Она просто хотела увидеть мужа.

Накинув красную бархатную накидку с капюшоном, Шана вышла на улицу, вдохнула холодный ночной воздух. Ее внимание привлек паровоз, стоящий перед входом, окна единственного вагона сияли теплым манящим светом. В большом зале тихо звучала музыка. Она засунула руки в ажурных перчатках в рукава и примостилась на платформе в конце вагона, в морозном воздухе каждый ее выдох превращался в белое облачко. Шана надеялась, что свежий воздух поможет ей упорядочить мысли и разобраться в проблемах, но, сколько бы она ни думала, вопросов без ответов становилось все больше.

Как только Шана была готова сдаться и отправиться домой, ее глаза загорелись: она безошибочно узнала фигуру мужа.

— Чак…

Он повернулся на голос и тут же устремился к ней, будто все это время искал ее. С каждым шагом сердце ее учащенно билось в груди, пока она искала нужные слова.

Схватившись за перила, Чак одним прыжком взобрался на платформу. Прежде чем она успела заговорить, он обнял ее и прижал к себе. Их глаза встретились. Слова застряли в горле — Шана поняла, что он собирается…

Поцеловать ее.

Чак припал губами к ее губам, нежно дразня и лаская, давая ей возможность отступить в любой момент, если она пожелает. Но это было единственное, чего она хотела сейчас больше него. Шана запустила руки под его расстегнутую куртку и ощутила жар его тела.

Чак убрал прядь волос с ее лица.

— Знаю, еще слишком рано, — хрипло сказал он. — Я просто хотел, чтобы ты знала, как много ты значишь для меня. Мы можем поговорить?

Его слова заставили ее сердце загореться осторожной надеждой. Она не могла представить себе жизнь без него.

— Мне бы этого очень хотелось.

Чак встал, подал ей руку и предложил пройти в вагон.

Внутри салон был оформлен в роскошном королевском стиле — бархатная обивка диванов, парчовые занавески на окнах, золотые светильники с хрустальными подвесками. Чак жестом пригласил Шану присесть на диван, встал перед нею на одно колено и взял ее руку.

— Я должен извиниться перед тобой.

Шана слушала с любопытством. Чак слегка сжал ее пальцы.

— Я должен был быть честен с тобой, когда ты потеряла память. Я не заслужил твоего доверия, и, должен признаться, я тоже не доверял тебе.

— Я просила у тебя развода.

Напоминание о том дне болезненно отозвалось в сердце.

— Я не понимал, что тебе было нужно. — Чак отвел глаза. — Я думал, что ребенок каким‑то волшебным образом превратит нас в семью. Теперь я понимаю: даже вдвоем мы могли бы быть счастливой семьей.

У Шаны перехватило горло от боли.

— Продолжай.

Говорить она не могла, но каждое слово Чака пробуждало в ней надежду.

— Мне повезло — у меня было легкое детство. Я не до конца понимал, сколько боли тебе причинило предательство отца. Я должен был понять, и мне очень жаль, что я был слеп.

Слова Чака пролились бальзамом, успокаивая старые раны.

— Спасибо тебе…

— Я еще не закончил. Я люблю тебя, Шана Миккельсон. — Его слова звучали убедительно. — Я люблю тебя больше, чем свою работу, больше, чем кого‑либо еще, больше, чем жизнь. И если ты позволишь мне, я хочу провести остаток дней с тобой.

Шана сняла перчатки и закрыла лицо ладонями.

— О, Чак, я тоже тебя люблю, и мне так жаль, что я причинила тебе боль. Мы должны были утешать друг друга — ты пытался утешить меня, — а я оттолкнула тебя в то время, когда твое сердце болело.

— Тебе не нужно извиняться.

— Знаю. Я не меньше тебя виновата в нашем разрыве.

Чак нахмурился.

— Остальные воспоминания вернулись?

— Не все. Но я вспомнила тот день, когда мы поженились, и другие счастливые моменты. Мы никогда не переставали любить друг друга, а значит, за этот брак стоит бороться.

Из груди Чака вырвался выдох облегчения.

— Я чертовски рад слышать это.

— Я должна была поверить в тебя. Теперь я знаю, что ты хороший человек. — Шана наклонилась вперед, прислонившись лбом к его лбу. — Я хочу быть твоей женой. Навсегда.

Шана потянула его за руку, привлекая к себе, и поцеловала.

— Я счастлив и рад слышать это, потому что чертовски сильно люблю тебя, — проговорил Чак, прерывая поцелуй. — Я не могу представить свою жизнь без тебя.

Шана должна была знать.

— А что, если у нас никогда не будет детей?

— Значит, не будет. Я могу справиться с чем угодно, пока ты рядом. — Чак медленно и благоговейно поцеловал ее. — У меня есть идеи для нашего будущего, и я хочу услышать твои.

Улыбка озарила его лицо.

— С нетерпением жду, чтобы их услышать.

— Давай вернемся домой.

Эпилог

Месяц спустя

Чак расправил атласное одеяло, накрывая себя и жену. Вагон слегка покачивался, пока поезд пересекал бескрайние канадские леса.

У них с Шаной было много романтических путешествий, но это превзошло их все. Отныне поезда занимали особое место в его сердце, после того, как состоялось их примирение в салоне старинного паровоза на стимпанк‑вечеринке месяц назад.

За последние несколько недель многое изменилось, они старались выполнить свои обещания строить новую жизнь вместе. Чак решил сменить работу. Он принял на себя обязанности по надзору за трубопроводами в Северной Дакоте, хотя для его карьеры этот пост был ступенью ниже. Он и Шана выбрали этот способ путешествия для романтического отдыха во время их поездки в дом, в который они скоро переедут насовсем. Офис в Северной Дакоте не имел такого престижа или стольких подразделений в подчинении, но Чак все равно был взволнован переменами. И все же их брак был его главным приоритетом.

Чак знал, что вдали от родного дома ему проще будет сосредоточиться на личных отношениях. Без сомнения, он любил свою семью, но их постоянное присутствие в их доме, в их жизни порой утомляло. Конечно, они не перестанут видеться по праздникам, а корпоративный самолет позволит легко посещать важные семейные мероприятия. Но главное — у них будет свой дом, свое пространство.

— Не могу поверить, что ты делаешь это для меня, — прошептала Шана, уткнувшись носом в его шею.

— Для нас.

— Я никогда не устану это слушать.