Книга Мы всегда были вместе - Светлана Талан

— Нет, спасибо. Я сама.

— Тогда возьми оттуда деньги, — он указал на бардачок. Римма достала стопку зеленых купюр, полистала их, как страницы блокнота.

— Наш календарь, — улыбнулась она. — Первый день встречи трогать не будем… Возьмем сегодняшний день!

Они зашли в обменный пункт, затем — в магазин женского белья. К Римме сразу же подошла девушка-консультант, спросила, чем может помочь. Римма, узнав цену пижамы, кивнула Владу.

— Идем отсюда! — шепнула она ему.

Они вышли из бутика, и Влад спросил, в чем дело.

— Я не собираюсь платить такие деньги за какую-то ночную пижаму! Идем в нормальный магазин!

Влад засмеялся и сказал, что любая женщина была бы рада приобрести дорогое и красивое нижнее белье.

— Я — не любая, — сказала она, посмотрев прямо ему в глаза. — Я — единственная.

— Извини, — перестав смеяться, сказал он. — Ты действительно не такая, как все.

— Вот именно, — невинно улыбнулась Римма.

Она выбрала недорогую пижаму с желтыми солнышками на ней. Влад подумал, что такая подошла бы девочке-подростку, но промолчал и лишь незаметно улыбнулся, увидев выбор Риммы.

Целый день был в их распоряжении. На ужин Влад открыл бутылку шотландского виски, наполнил бокалы. Римма услышала его богатый аромат с нотками сухих фруктов, специй и шоколада и сделала маленький глоток.

— Ты так мало пьешь, — заметил он.

— Хочешь, чтобы я напилась? Не выйдет, — улыбнулась она, и на щеках у нее появился легкий румянец.

После ужина Римма приняла душ и появилась в своей новой пижаме. Она выглядела так притягательно и в то же время смешно в этой пижамке с солнышками, с укороченными штанишками, что Влад невольно улыбнулся. Она подошла к окну, по привычке приложила ладони к стеклу. За окном снова бушевала непогода, буйствовал ветер, раскачивая ветви сонных деревьев.

— Я читала, что деревья каждую осень думают, что они умирают, — произнесла Римма задумчиво.

— Умирают? Я думал, что они засыпают на зиму.

— Раньше я тоже так думала… Представь себе, как им страшно знать, что они умирают. Приходит осень, срывает с них листья, и они чувствуют, как день за днем с каждым оторванным листиком уходит их жизнь… Наверное, им очень страшно это осознавать. И так каждый год.

— Но они же весной оживают снова!

— Да. Но они-то этого не знают. Приходит осень, они умирают, не зная, что с весной к ним вернется жизнь.

— Да-а-а, — протянул Влад. — Не так, как у людей.

Он стоял сзади Риммы и смотрел в окно. Он любил стоять вот так рядом с ней, чтобы слышать ее голос, дыхание и видеть отражение в стекле. Она видела его лицо, даже стоя к нему спиной.

— Почему ты затронула эту тему? — спросил он.

— Когда думаешь о смерти, — сказала Римма и удивилась, что ее уже не так пугало это слово, — начинаешь думать о жизни, ее ценностях и масштабах. Не думать о ней — заниматься самообманом, жить в мире иллюзий и считать, что смерть нас не коснется, а у нее на счету все жизни, и ни о ком из нас она не забудет, не пройдет мимо.

— Но стоит ли об этом постоянно помнить?

— Мы всегда знаем, что жизнь — это путь к смерти, но все равно живем в вечном самообмане, не думаем о ней, словно пытаемся отстрочить свой роковой день. В моем представлении это выглядит так: человек идет по дороге, по обе стороны от него — дома, люди, леса, реки. Он идет своей дорогой, пересекается с множеством людей, гонит от себя мысль о том, что эта дорога когда-то закончится, а как и когда — не знает… И где конец этой дороги? Какой длины она у кого — тоже неизвестно. Никто не знает, где конец ее, но все знают, что в один миг она закончится и человек полетит в пропасть. Что там дальше? Это наибольшая тайна человечества, а людей всегда страшит неизвестность.

— Почему ты говоришь об этом?

— Потому что… Просто нашло. Я устала и хочу прилечь. Римма повернулась к Владу лицом. Он смотрел на нее ласковым, нежным взглядом. Римма испытала легкое смущение, опустила глаза и прошла к дивану напротив камина. Влад сел, положил на колени подушку. Римма легла, положив голову ему на колени, поправила волосы.

— О чем ты сейчас думаешь? — спросил Влад, невольно залюбовавшись красотой женщины.

— О своей жизни. О том, как я потеряла столько времени впустую, а его ведь не вернешь, не найдешь, как потерянную вещь. Когда-то время для меня тянулось очень медленно и я его торопила. Сначала все ждала, когда дети будут сами сидеть, когда пойдут в садик, школу, когда ее закончат. Оно тянулось, когда я оставалась дома одна, слонялась бесцельно из комнаты в комнату… Казалось, что жила нормальной жизнью, а сейчас поняла, что я проживала отведенное мне время. Я молчаливо проводила время, не думая о том, что нужно было жить, а не проживать и использовать время иначе.

— Как именно?

— Пусть даже побродить по улицам города, поехать в горы или посидеть у костра… Текучесть времени воспринимается нами по-разному, оно измеряется не часами на стене или календарем, а нашим восприятием. Иногда несколько дней могут заменить целые годы. Мне казалось, что я убивала время, а выходит, что оно — меня, а я стояла, склонив голову под его бременем, безучастно наблюдая, как один день сменяется другим, похожим на вчерашний.

— Как ты думаешь, есть сила, неподвластная времени?

— Да.

— И что это?

— Любовь, — ответила она уверенным голосом.

Римма незаметно уснула. Она подтянула под себя колени, приняв позу эмбриона. Влад дотянулся рукой до клетчатого пледа, укрыл женщину. Он сидел не шевелясь, боясь потревожить сон женщины, которая совсем неожиданно появилась в его жизни, чтобы изменить ее навсегда.

***

Вьюга устала бушевать после трех дней безумства. Успокоившись, она уступила место тихому солнечному морозному утру. Снег заискрился от солнечных лучей до боли в глазах. Римма стояла у окна, любуясь белоснежным покрывалом земли, которое поблескивало тысячами мириад.

— Тебе нравится слушать, как скрипит снег под ногами? — спросила она Влада.

— Как скрипит снег? Я никогда над этим не задумывался.

— Тогда идем во двор, — предложила Римма. Ее глаза заблестели так, словно она предложила сделать что-то озорное и веселое. — Я тебе гарантирую, что понравится!

— Слушать скрип под ногами? — удивленно спросил он.

— Да, да! Именно это! Одевайся!

Они вышли во двор, от солнца, отраженного в каждой снежинке, зажмурились, но глаза быстро привыкли к яркому свету, и Римма потянула Влада за руку на волнистую нетронутую поверхность зимнего покрывала земли.

— Будем первопроходцами! — задорно, по-детски, сказала она, ступая в снежный перемет.