Книга Разоблачение Тисл Тейт - Кейтлин Детвейлер

– Я предложил маме поехать вместе, – сказал Иона, – но она расплакалась. Потом я решил попросить тебя взять меня с собой в потусторонний мир, чтобы я мог встретиться с Колтом, но, если что-то пойдет не так, мама…

– Я схожу с тобой на могилу к Колтону, – отозвалась Мэриголд.

Стоял прохладный и солнечный осенний день, и Мэриголд ни на шаг не отставала от Ионы, когда они шли по кладбищу. Исторические памятники, красивые виды города – Мэриголд едва не забыла, где находится. Но потом Иона остановился, и девушка увидела надгробную плиту с датами рождения и смерти и словами: «Колтон Джонс. Любимый сын и брат».

«Я целовала тебя, – думала Мэриголд. – Я с тобой целовалась».

Мэриголд почувствовала, что ее сейчас вырвет, потом хотела заорать или голыми руками начать раскапывать могилу, чтобы обнаружить двумя метрами ниже под землей пустой гроб и убедиться, что Колтон жив. Но она почувствовала, что Иона взял ее руку в свою и его теплые пальцы сжимают ей запястье.

– Я так рад, что ты пришла сюда со мной, – прошептал он.

ОТРЫВОК ИЗ «ЛИМОНАДНЫХ НЕБЕС»,

КНИГА 2: «МЕЖДУ ДВУХ МИРОВ»

На следующий день я иду к Флиннам в гости. Их дом располагается примерно в получасе ходьбы от моего. Эмма и Оливер еще не успели ознакомиться с рукописью, но никто из нас, кажется, не против этого моего скорее дружеского визита.

Их дом – настоящая зона стихийных бедствий, но весьма милая, потому что их мама, Шиван, художница, и по всему первому этажу у нее расставлены мольберты с картинами разной степени завершенности, разложены палитры, кисти и испачканные краской тряпочки. Когда я впервые ее вижу, она смешивает разные оттенки синего и зеленого, и через всю щеку по ее лицу тянется след от белой краски. Оливер выходит из комнаты, чтобы ответить на звонок, Эмма ныряет в ванную, и я внезапно оказываюсь с Шиван один на один. Она спрашивает, правда ли мне нравится быть профессиональным писателем (вообще кем угодно профессиональным) в семнадцать лет.

– Это просто взрывает мне мозг! Я люблю своих детей, считаю их большими умницами, ты пойми меня правильно, но я радуюсь, когда за важную контрольную они получают четверку. По мне так это очень даже неплохо. Вы все еще дети. У вас вся жизнь впереди, успеете еще достичь всего, чего захотите.

Однако она тепло улыбается мне, и я признаюсь, что не так уж счастлива, как многим могло бы показаться, а потом каким-то образом перехожу к разговору о том, как тяжело проживать каждый миг своей жизни без мамы.

Мистер Флинн, веснушчатый, светлокожий и рыжеволосый мужчина, Оливер во взрослом теле, тоже дома. После нашего разговора с Шиван он готовит нам горячий шоколад со взбитыми вручную сливками.

В понедельник Оливер занят на каком-то семинаре, но я снова захожу к ним во вторник, когда он возвращается из школы. Эмма тоже дома, на этой неделе она из-за самочувствия не ходила в школу, но как же она довольна, что проводит время с нами и обсуждает Мэриголд. В понедельник вечером они оба уже успевают дочитать рукопись, и почти все наше время уходит на их восторги по поводу того, что им страшно понравилось в новой книге: счастливые и сентиментальные разговоры Мэриголд с мамой; ее погружение в мамину новую жизнь в потустороннем мире; развивающееся чувство Мэриголд к Ионе, неудачные попытки рассказать Колтону правду о том, что происходит между ней и его братом, медленно нарастающее любовное напряжение в обоих мирах, в которых девушка обитает; новость о том, что старый дом скоро снесут, а вместе с ним пропадет и портал; высокие ставки, смутные очертания грядущих решений.

К счастью, мой стыд они принимают за скромность.

Я активно избегала всех остальных дел. В воскресенье Лиам вернулся от бабушки поздно вечером, а потом я говорила ему, что плохо себя чувствую, когда он два вечера подряд звонил и предлагал встретиться. Хорошо еще, что сейчас идут соревнования по водному поло и Лиам слишком занят, чтобы более активно настаивать на нашем общении. Ложь проскочила сама по себе, и я не успела ее поймать. Но мне нужно больше времени, чтобы понять, что я чувствую по отношению к нему. С отцом я тоже едва ли перекинулась парой слов. Теперь он ест в своей комнате, и вчера я даже спокойной ночи ему не пожелала после того, как он накинулся на меня из-за того, что в понедельник я слишком шумно вошла к нему в комнату, а ведь на мне были самые мягкие из моих тапочек.

В среду мы с Эммой и Оливером удаляемся в подвал, единственное место в доме, где не пахнет краской. Судя по всему, они делят это пространство между собой поровну: на стенах забитые книжные полки перемежаются постерами музыкальных команд, темными, старомодными, совершенно мне чуждыми. Здесь же стоит стол, на котором опять же навалены книги, тумба с массивным телевизором, который, кажется, едва ли не одного возраста со мной (на тумбе тоже стопки книг), и потрепанная барабанная установка в противоположном углу. В центре этого хаоса красивый диван, обитый бархатом глубокого зеленого цвета, и маленький диванчик на двоих из того же гарнитура. Они смотрятся как мебель из другого века и утопают в атласных подушечках и вышитых крестиком накидках.

Я уселась на диван и закинула голые ноги на кофейный столик. В руке моей дымится кружка с наем. В подвале тепло и уютно, за моей спиной шипит и щелкает старый радиатор. Эмма и Оливер обсуждают серию «Игры престолов», которую посмотрели накануне. Они делают это тайно, здесь, в своем логове, потому что Шиван считает Эмму слишком юной и чистой сердцем, чтобы смотреть этот сериал. Я отключаюсь, их разговор для моих ушей не более чем счастливое щебетание, потому что я «Игру престолов» не смотрела и не собираюсь. Многовато кровищи.

Мэриголд. Теперь, когда они ознакомились с книгой, мне нужно попросить их о помощи и вместе набросать план последних глав. Но насколько же проще пока этого не делать, дать себе провести еще немного времени в этом новом мире «понарошку». В альтернативной вселенной, где я почти могу притвориться той самой Тисл Тейт, которой была бы, если бы Мэриголд Мэйби никогда не существовала. Если бы я никогда не соглашалась лгать. Не единожды солгать, а лгать вновь и вновь по кругу. Хотя, если бы Мэриголд не существовала, меня тоже в данный момент здесь не было бы. И я бы не познакомилась с Эммой и Оливером.

Я смотрю на свои ногти, на ободранные остатки оранжевого лака, который украшал их во время гастрольного тура. Как странно: сидеть здесь, шевелить голыми пальцами ног, лежащими на столе полузнакомых людей. Оливер сидит, откинувшись на спинку, совсем рядом, у противоположного подлокотника дивана, а Эмма – напротив нас на маленьком диванчике. И нет в этом, кажется, ничего такого. Все будто бы само собой разумеется – и в этом заключается самое странное. Дом Флиннов стал для меня новым местом счастья, и, если кто и удивляется, почему я так быстро стала здесь постоянным гостем, какого черта мне нечем больше заняться и не с кем больше погулять, они достаточно вежливы, чтобы не произносить это вслух.

– Эмма, не может быть, – говорит Оливер, поднимая взгляд от романа «Война и мир», который он листает для школьного урока по литературе, а возможно, учитывая его вкусы, и для собственного удовольствия. – Не может быть, чтобы Нед Старк был отцом Джона Сноу. Не может, блин, быть. Слишком это просто! Они хотят, чтобы ты в это поверила. Не надо быть такой простодушной, моя маленькая сестричка.