Книга Король - узник Фантомаса - Марсель Аллен

И Жюв понял, что всем участникам аудиенции она повторяет один и тот же текст с минимальными вариациями. «Вероятно, такова официальная формула», — подумал полицейский, но всё-таки ему стоило труда удержаться от смеха, когда он услышал, как королева повторяет всё это в третий раз, теперь уже обращаясь к двум юным девушкам в белых платьях, впервые представленным ко двору и начинающим таким образом свою светскую жизнь.

Но вдруг королева остановилась посередине фразы. Жюв обратил внимание, что уже несколько минут внимание королевы было отвлечено каким-то предметом, явно вызывавшим её раздражение. Она вертелась на троне, наклонялась то вправо, то влево, и наконец, прервав аудиенцию, обратилась к главной даме своей свиты:

— Довольно странно, мадам, что зажгли большую люстру, тогда как в зале и так светло. Прикажите потушить!

После этого замечания, достойного рачительной домохозяйки, королева приосанилась и продолжала официальную беседу. Но было видно, что ей очень трудно сосредоточиться, что её всё время отвлекает мысль о бесполезно расходуемом электричестве. То и дело глаза её обращались к выключателю, находившемуся в пяти или шести шагах от трона. Затесавшись в толпу царедворцев, Жюв от души забавлялся их растерянностью. Этикет не позволял первой даме самой погасить люстру. Она передала приказание королевы второй даме, которая, в свою очередь, отправилась разыскивать фрейлину, которая о чём-то болтала с подругой в уголке. Теперь фрейлине предстояло найти первую горничную, чтобы та дала поручение офицеру охраны, который вызвал бы охранника, чтобы тот наконец выключил люстру.

Внезапно шум голосов усилился, толпа расступилась, и в зал вступил человек, занимавший, судя по реакции окружающих, высокое место при дворе. Царедворцы приветствовали его почтительно, но сдержанно, и вскоре вокруг вновь пришедшего установилось ледяное молчание.

Между тем главный камергер бесстрастно объявил:

— Его высочество принц Гудульфин!

Принцу могло быть лет двадцать пять, у него был изысканный вид и орлиный нос. Гладко выбритый, по английской моде, он был одет в роскошный придворный мундир, напоминавший своим блеском давно минувшие времена расцвета королевской власти. Его внешний облик составлял разительный контраст его кузине, королеве Эдвиге. И по мере того как он приближался к трону, высокомерно подняв голову и придав лицу ироническое выражение, королева съёживалась на троне, и в её лице, всё сильнее дёргавшемся от тика, появлялось что-то обезьянье.

Все знали о том, что давняя и непримиримая ненависть разделяла царствующую династию и младшую ветвь королевской семьи и что принц Гудульфин в отсутствие Фридриха-Христиана пользовался всеми возможностями, чтобы укрепить своё положение. Его сторонники открыто говорили о том, чтобы свергнуть Фридриха-Христиана и возвести на трон Гудульфина. А потому многие удивлялись дерзости принца, решившего присутствовать во время церемонии аудиенции. Были и такие, кто с удовольствием предвкушал возможный скандал.

Другой вопрос, занимавший умы присутствующих: появится ли на приёме эрцгерцогиня Александра, гораздо более красивая и величественная, чем супруга Фридриха-Христиана? Говорили, что её любви упорно домогается принц Гудульфин. Кто знает, быть может, эрцгерцогиня мечтала занять ещё более высокое положение, чем то, на которое она имела право по рождению?

Если бы Гудульфин и Александра появились вместе на приёме, где хозяйкой была королева, это было бы равносильно вызову. Но одновременно с прибытием принца подтвердился ранее разнёсшийся слух, что эрцгерцогиня не придёт под предлогом разыгравшейся мигрени. Правда, все знали, что это не более чем предлог.

Соблюдая правила этикета, принц Гудульфин склонился перед королевой в низком поклоне и в таком положении ожидал, чтобы она пригласила его присоединиться к группе, стоявшей возле трона. Но Эдвига, казалось, забыла это сделать. Она была буквально загипнотизирована горящей люстрой и выключателем, к которому никто не решался прикоснуться.

По залу пронёсся шёпот: как поступит принц? Он действительно находился в затруднительном положении: он не мог ни остаться, не будучи приглашён, ни удалиться, не получив на то разрешения королевы. И то и другое было бы грубым нарушением протокола.

Однако Гудульфин нашёл смелый выход. Сообразив, чем именно была озабочена королева, он непринуждённо подошёл к выключателю и повернул его. Затем, повернувшись к Эдвиге, он иронически произнёс:

— Экономия не повредит, не правда ли, кузина?

Королева посмотрела на него с ненавистью и покраснела до корней волос. С явным неудовольствием она сухо пригласила принца сесть рядом с ней. Затем, прежде чем закончить аудиенцию, она громко объявила всем присутствующим:

— Сообщаю вам, что я получила сообщение от нашего короля. Его величество пребывает в добром здравии и намеревается вернуться в ближайшее время.

Затем, вскочив с трона, она, словно спасаясь бегством, удалилась через боковую дверь так стремительно, что свита и стража с алебардами едва поспевали за ней.

Жюв, в течение часа внимательно наблюдавший за церемонией, не упускавший ни одной детали, понял, какое количество интриг плелось при этом дворе, где сплетничали почище, чем в будках у консьержек, где непрерывно разыгрывались всевозможные драмы и комедии, где всё было поводом для клеветы и злословия, для насмешек и угроз. И едва только королева удалилась, как до того молчаливая толпа придворных зажужжала, как растревоженный рой, обмениваясь впечатлениями и колкими замечаниями. Многие вслух осуждали короля за долгое пребывание в Париже, дорого стоившее казне. И полицейский навострил слух, когда возле него, уже не в первый раз, заговорили о принадлежавшем королю красном алмазе, судьба которого весьма беспокоила царедворцев.

Жюв знал, что то были не пустые разговоры. Ни для кого не было тайной, что в сокровищнице правящей династии Гессе-Веймара имелся великолепный красный алмаз, единственный в мире, ценность которого исчислялась многими миллионами. И вот теперь высказывалось предположение, что Фридрих-Христиан, оказавшись в затруднительном денежном положении, может похитить и продать эту фамильную реликвию! Если бы такое произошло, ситуация стала бы более чем серьёзной…

Комиссар почувствовал, что прикоснулся к какой-то тайне, весьма важной для его расследования. Важно было узнать как можно больше подробностей. С видом полной наивности Жюв завёл разговор со стоявшим рядом с ним капитаном:

— Мне кажется, нет ничего проще, чем узнать, уехал король с алмазом или без него: ведь попечение о сокровищах короны, вне всякого сомнения, поручено надёжным чиновникам…

— Дорогой граф, — ответил офицер, — сразу видно, что вы приехали из глубин Африки! Напрасно вы думаете, что так легко проверить наличие или отсутствие алмаза. Он находится в тайнике, о котором, кроме короля, не знает никто, — я думаю, даже королева. Вполне понятно то беспокойство, которое испытывают люди и из которого принц Гудульфин надеется извлечь пользу для себя. Впрочем, мы, верноподданные короля, не верим этим наветам!