Книга Астровойны - Олег Синицын

— Соедините меня с президентом. Вопрос срочный.

Семиарочная площадь, на которой они высадились из лимузина, вела к Музею галактических искусств, многоярусному парку, гипермаркету, уходящему в землю на ту же глубину, на которую он поднимался ввысь. Рядом располагались магнитодорожный вокзал и монорельс, а чуть дальше — Александрийский космопорт с полусотней посадочных площадок.

Хотя людей на площади было много, все спешили по своим делам и никто не обращал внимания на буднично вышагивающую по брусчатке группу женщин и мужчину в камзоле. Единственное, на что оглядывался народ, это на серебристые доспехи Шахревара. Впрочем, телохранителя вполне можно было принять за крестоносца, хотя блеск солдатской брони не был таким причудливым.

На ночь они остановились в отеле Александрийского космопорта, расположенного на высоте пятисот ярдов над поверхностью Геи. Оставив Серафиму и свиту на попечение Антонио, Шахревар сразу покинул их, отправившись на поиски космического транспорта. Вечер прошел спокойно. Нина Гата предпочла не вступать в спор с пресс-секретарем, в руках которого вновь оказался бластер паладина.

Когда пришла ночь, Серафима уединилась в отдельной, выделенной для нее спальне. Имитатор атмосферы наполнял ее запахом соснового бора. Чуть слышно гудела картина, в которой менялись слайды живописных пейзажей. Через приоткрытое окно доносился вой взлетающих и приземляющихся грузовых кораблей и лайнеров. Там, снаружи, Гея продолжала жить своей жизнью метрополии и столицы межзвездного государства.

Она знала, что не уснет, поэтому не стала ложиться. Шар с ихором уложила на горку из подушек. Выпустив его из рук, сиятельная дочь вдруг поняла, что больше но хочет к нему прикасаться. Девушка боялась снова пережить чувства, которые возбуждал шар: они усиливали тоску по матери и теребили душу обманчивой благодатью.

И Серафиме вдруг нестерпимо захотелось избавиться от ихора. Отбросить подозрения и отдать кому-нибудь. Кому угодно. Хоть представителям церкви, как того хочет наставница. Тогда не придется лететь в систему Диких Племен.

А шар перестанет ее мучить.

Сидя на краешке кровати, она думала об этом всю ночь и под утро даже собралась поговорить с Антонио. Но тут вернулся Шахревар. Его решительность заставила позабыть о провокационных мыслях.

— Немедленно собирайтесь, — сказал он. — Я подыскал корабль.

В утренней прохладе нестройной вереницей они спешили через взлетное поле в дальний конец. Массивные плиты проплывали под ногами, красный гигант Процион на четверть вышел из-за горизонта, освещая спящий континент. Шахревар вел свиту к небольшому шаттлу, похожему на угрюмую, чем-то обидевшуюся на жизнь улитку. И чем ближе они подходили, тем яснее виднелись щели в обшивке судна.

— Это что, космический корабль? — возмутилась Нина Гата. — Да это просто металлолом! Неужели нельзя было найти что-нибудь получше?

— А он не развалится, когда мы взлетим? — осторожно поинтересовался Антонио.

— Как раз то, что нужно, — ответил Шахревар сразу обоим. — Никто не заподозрит, что сиятельная дочь покинула Гею на дряхлой посудине.

Посадочный трап был опущен, но возле него их никто не встречал. Не сбавляя шага, Шахревар поднялся в темный проем люка. Следом прошла Серафима, за ней — все три служанки. Антонио почтительным жестом предложил наставнице подняться первой. Нина пристально на него глянула, сунула в рот мятный леденец и, звонко стуча каблуками, деловито зашагала по трапу. Пресс-секретарь оглядел пустой космодром, вздохнул и взошел на борт последним.

В шлюзовом отсеке и коридоре за ним тягостные впечатления усилились. Стеновые панели были обшарпаны и грязны, металлические элементы кое-где покрылись ржавчиной, в некоторых углах виднелась паутина, а еще…

— Что это за запах? — настороженно спросила наставница, потянув носом воздух.

— Это, дорогая Нина, запах куриного дерьма! — ответил Антонио, радостный от возможности поведать наставнице истину.

— Последние два года судно перевозило на Гею несушек с орбитальной плантации, — подтвердил паладин.

— Какая вонь и какой позор! — с пафосом провозгласила Нина, закрывая нос надушенным платком. — Куриный перевозчик недостоин принять наследницу Великой Семьи!

— Оставьте, Нина, — безжизненным голосом отозвалась Серафима. — Мне все равно, на чем мы полетим.

— Вам не должно быть все равно! Это вопрос семейных традиций и имиджа!

Серафима не стала спорить, на споры у нее не было сил.

— Здесь две каюты, — объяснил Шахревар. — Серафима и ее наставница могут разместиться в одной, остальные женщины в другой. Я и Антонио будем ночевать на капитанском мостике. Кстати, вот и он.

По короткой лесенке они поднялись на центральную палубу, накрытую прозрачным колпаком, сквозь который было очень удобно обозревать космос. Перед доисторическим пультом располагались два кресла, в одном из которых мирно дремал бородатый старичок в засаленном кителе.

— Позвольте представить нашего капитана, а заодно бортинженера и навигатора.

Громоподобный глас Шахревара заставил старичка встрепенуться и впечатляюще грохнуться об пол. Он тут же вскочил и напялил на голову откуда-то взявшуюся Фуражку, и лицо старичка тут же полностью скрылось под ней, а снаружи осталась торчать только борода.

— Капитан Олос! К взлету готов, принять-отставить, заноси в отсек, не кантуй, дубина…

— Извините, милейший, — осторожно поинтересовался Антонио, — вам известно, как добраться до системы Диких?

— Это просто, как яйцо снести! — ответил старичок и неожиданно рявкнул куда-то в сторону: — Не кантовать, я сказал!

— Тесное общение с несушками оставило глубокий след в его психике, — поделился Антонио мнением с паладином. — Или это ты над ним поработал?

— Нет, он еще до встречи со мной был таким. Но вы не волнуйтесь. Мне его рекомендовали. Капитан всегда летает один, и ни разу не сбился с курса.

— Он хотя бы понимает, что везет людей, а не курятину? — спросила Нина Гата.

— А вас я попрошу, — ответил капитан, — не трогать груз немытыми руками.

— Боже, за что нам такое наказание! — устало произнесла Нина и покинула мостик, скрывшись в одной из кают. Через пару секунд она решительно вышла оттуда и перешла в другую каюту. На центральной палубе остались только капитан Олос, Шахревар, Антонио и Серафима.

— Быть может, — спросил Антонио, обратившись к Серафиме, — вам будет удобнее удалиться в каюту?

— Спасибо, Антонио, но я останусь здесь.

Из динамиков раздался голос диспетчера космопорта.

— «Куриный тягач»! «Куриный тягач»! Воздушный коридор свободен. Можете взлетать.

Пальцы капитана пробежали по клавишам. Набирающий обороты двигатель загудел, стены мелко завибрировали.

— Взлет, — сообщил Олос и врезал кулаком по заглубленной квадратной кнопке.